Опасный дневник - [27]

Шрифт
Интервал

— Совершенно так, ваше сиятельство, — поддержал графа Порошин. — Государю для благополучия сограждан его надобно с малолетства упоминать про военное дело. Но притом в мысли его влагать такие сведения, которые составляют великого полководца, а не только исправного капитана или прапорщика. В безделки пускаться опасно! Лености нашей то всегда бывает угодно, а тщеславие не преминет стараться прикрыть все видом пользы и необходимости. Удобнее в безделках упражняться, чем в делах великих. Они и совсем не склонного к ним человека притянуть к себе могут. А будущего государя надобно приучать к делам генеральным, государския великости достойным, и к мелочам отнюдь вкусу не давать.

3

Обед в этот день был парадный, на половине государыни. В зале за большим столом сидели приглашенные. Императрица кушала на троне. Павла посадили на помосте, рядом с матерью. За стулом у него стоял Никита Иванович. Он раскладывал и резал кушанья и делал ему замечания, о чем Порошин, сидевший в самом конце залы, догадывался по движению панинских губ.

Блюда брали от поваров и носили к трону кавалергарды, а от них принимал гофмаршал князь Николай Михайлович Голицын. Он едва успевал поворачиваться, потому что перемен было много. Тосты сопровождались артиллерийскими залпами. И Порошин вспомнил, что о порядке салютов он впервые услышал от Павла.

— Я знаю, — рассказывал мальчик, — кому сколько пушек палить будет. Когда здоровье государыни-императрицы пьют, надо стрелять из ста одной пушки, за мое здоровье — из пятидесяти одной, за здоровье верных подданных — из тридцати одной…

Так, вероятно, и стреляли с верков Петропавловской крепости. Во всяком случае, было громко.

Павел устал от сидения за столом на виду всей залы и от подсказок Никиты Ивановича, в какую руку взять вилку и куда положить кость. Войдя в свою желтую комнату, он повалился на диван и закрыл глаза, но тотчас вскочил. — Я совсем забыл, что у меня есть мой корабль! — воскликнул он. — Скорей к нему!

Линейный корабль «Анна» стоял в зале на прежнем месте, расцвеченный флагами, — видно, пока великий князь уходил обедать, Семен Иванович Мордвинов и корабельный мастер продолжали хлопотать около модели.

— Господин фельдмаршал Миних, — сказал Порошин, — доставил вашему высочеству свое рассуждение о Балтийском порте и план кронштадтским казармам.

Постройка Балтийского порта, начатая Петром Первым, все еще продолжалась, и Порошин заметил, что кто-то успел внушить великому князю сомнение в разумности этой работы. Желая рассеять наговоры недоброхотов, Порошин попросил Миниха, в прошлом видного инженера, разъяснить Павлу значение Балтийского порта и был доволен, что фельдмаршал исполнил его просьбу.

— Что ж он там пишет? — спросил Павел.

— Фельдмаршал Миних объясняет, — сказал Порошин, — что место для порта выбрал сам покойный государь. Он вымерил весь залив, назначил, где вести перемычку, сам положил в нее первый камень, и вслед за ним то же сделала государыня Екатерина, верная его спутница. Петр намеревался следить за ходом постройки и приказал поставить для себя два домика — на острове, в заливе, и на материке.

Потом Порошин пересказал великому князю слова Миниха о том, что когда он проезжает мимо Балтийского порта, ему кажется, будто великий дух императора Петра витает над заливом и веселится своим творением, благодаря которому российская власть утверждается на Балтийском море.

Это рассуждение Миниха понравилось великому князю, — он был чувствителен, и летающий над водою дух пленил его воображение, — но все же спросил:

— Да к чему этот Балтийский порт? Прибыль-то от него будет или нет — бог знает, а работа не кончается. По моему мнению, этого порта совсем сделать нельзя.

— Балтийский порт — наш морской аванпост, — ответил Порошин. — Так задумал его покойный государь. Он удобно снабжается из России и будет надежной гаванью для наших кораблей на Балтийском море. Что же касается до мнения вашего высочества о невозможности постройки этого порта, то верны ли могут быть суждения ваши о деле, коего оснований вы в тонкости знать не изволите? Чтобы уверенно судить о порте, надобно собрать различные сведения, а также знать законы движения и действия жидких тел, о чем ваше высочество еще слабое имеете понятие. И то вспомнить следует, что государь Петр Алексеевич по-пустому за дела не хватался. А если работа длится долго, так и все великие предприятия скоро не совершаются. Надобно терпение!

Павел сокрушенно покачал головой.

— А как терпенья-то нет, где ж его взять?

— Таким людям, — строго сказал Порошин, — нечего за большие труды и браться. Они принуждены бывают видеть, что все сделанное ими наскоро при их жизни рушится и обращается в прах. А великий человек созидает на вечность, будущим родам в пользу, себе в прославление. Французский министр Кольбер не мог ожидать, конечно, что посеянные им желуди при жизни его вырастут в матерой лес. Однако сеял и беречь велел — и ныне Франция имеет могучие дубовые леса и никогда не забудет благодеяния Кольберова.

Павел слушал очень прилежно и затем сказал:

— Вот уж как ты разговорился, братец. Я ведь о Балтийском порте ничего плохого не думал, а только не могу спокойно видеть, когда что медленно движется. Так и хочется догнать, подтолкнуть, кубарем пустить, чтобы все разом сделалось! А уж как мне жаль того времени, что уходит на сон, — сказать не могу… Я завидую купцам и работникам их, что они рано встают.


Еще от автора Александр Васильевич Западов
Подвиг Антиоха Кантемира

Название новой книги говорит и о главном её герое — Антиохе Кантемире, сыне молдавского господаря — сподвижника Петра I, и о его деятельности поэта-сатирика, просветителя и российского дипломата в Англии Фракции.


Забытая слава

Александр Западов — профессор Московского университета, писатель, автор книг «Державин», «Отец русской поэзии», «Крылов», «Русская журналистика XVIII века», «Новиков» и других.В повести «Забытая слава» рассказывается о трудной судьбе Александра Сумарокова — талантливого драматурга и поэта XVIII века, одного из первых русских интеллигентов. Его горячее стремление через литературу и театр влиять на дворянство, напоминать ему о долге перед отечеством, улучшать нравы, бороться с неправосудием и взятками вызывало враждебность вельмож и монархов.Жизненный путь Сумарокова представлен автором на фоне исторических событий середины XVIII века.


Державин

На седьмом десятке лет Гавриил Романович Державин начал диктовать свою автобиографию, назвав ее: "Записка из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающих в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина". Перечисляя свои звания и должности, он не упомянул о главном деле всей жизни — о поэзии, которой верно и преданно служил до конца дней.Книга А. Западова посвящена истории жизни и творчества яркого, самобытного, глубоко национального поэта.


Новиков

Посвящена Новикову Николаю Ивановичу (1744–1818), русскому публицисту и издателю.


Рекомендуем почитать
Кардинал Ришелье и становление Франции

Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Школа корабелов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.


История четырех братьев. Годы сомнений и страстей

В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.


Дакия Молдова

В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.