Опасный дневник - [14]

Шрифт
Интервал

Глава 3

Учить и учиться!

Широкое открыто поле,
Где музам бег свой простирать!
М. Ломоносов
1

Екатерина Алексеевна скрывала свои желания и свой характер столь искусно, что не только влюбленные в нее гвардейские офицеры, но и знаменитейшие хитрецы, европейские дипломаты, аккредитованные в Петербурге, ничего не сумели в ней разглядеть. А когда совершился переворот и Екатерина стала императрицей, эти дипломаты принялись отыскивать, кто ею руководит, не догадываясь, что и вельможи, начиная с гетмана Кирилла Разумовского, и гвардейцы во главе с Григорием Орловым, и пылкая молоденькая княгиня Дашкова — все были только исполнителями тех ролей, которые она им сочинила, пребывая и автором сценария переворота, и главной его героиней.

Не догадался об этом и ближайший советник Екатерины в те дни — Никита Иванович Панин.

Иностранные наблюдатели отводили ему самую видную роль в воцарении новой монархини.

Посол римского императора и королевы венгерской и богемской, граф Мерси дʼАржанто в донесениях своему правительству из Петербурга писал, что главным орудием возведения Екатерины на престол был Никита Иванович Панин. Через это он достиг непременного права руководить государыней в делах правления. О Панине посол отзывался неодобрительно, уверяя, что тот более способен не к великим делам, но к интригам, которым выучился у прежнего канцлера — графа Бестужева. Панин — человек своенравный, искусный в поисках своей выгоды. Он привержен к Англии и не расположен к союзу с Францией. Но сила еще и не в нем. Над ним встанет возвращенный из ссылки Бестужев, который будет руководить Паниным, а через него — Екатериной.

Если бы новая императрица прочла эту секретную депешу, то улыбнулась бы: она собиралась править сама — и чувствовала в себе для этого достаточно силы.

Впрочем, так о характере Панина судил не только австрийский посол, разве что его оценка была первой по времени. Через несколько лет французский агент Корберон писал о Панине в таких выражениях:

«Сладострастный по темпераменту и ленивый столько по системе, сколько и по привычке, он старался, однако, вознаградить себя за малое влияние на ум своей повелительницы. Величественный по манерам, ласковый, честный противу иностранцев, которых очаровывал при первом знакомстве, он не знал слова „нет“; но исполнение редко следовало за его обещаниями; и если, по-видимому, сопротивление с его стороны редкость, то и надежды, на него возлагаемые, ничтожны».

Английский посланник Гаррис находил, что у Панина добрая натура, огромное тщеславие и необыкновенная неподвижность. Последнее качество за ним хорошо знала Екатерина. В ее шутливой записке, содержавшей предположения, отчего будут умирать русские министры и придворные, о Панине было сказано, что он умрет, если когда-нибудь поторопится…

Но в первый день нового царствования Панин изменил своему характеру, возможно — увлеченный волной событий, и представил императрице свой план устройства государственной власти в России, не справившись о том, сходится ли он с ее идеалом.

Накануне Панин деятельно помогал Екатерине Алексеевне. После того как она выступила в Петергоф, Никита Иванович устроил спать великого князя, под надзором Порошина, в Старом Зимнем дворце, рядом с комнатой, где сидели сенаторы, оставленные стеречь Петербург, и пустился догонять Екатерину с рапортом, что в городе все благополучно. Путь в Петергоф он проделал вместе с нею и днем, по приказанию императрицы, навещал арестованного Петра Федоровича. Тот плакал в три ручья, и добрый Панин огорчился его слезами…

Теперь, беседуя с Екатериной, Никита Иванович советовал ей хорошенько подумать о сохранении полноты власти в руках государя и о мерах, которые для того понадобятся.

— У нас в производстве дел, — говорил он, — всегда более действовала сила отдельных персон, чем власть учреждений государственных, потому и порядка не добиться. Государи — те же люди и всем людским слабостям подвержены. А надобно привлечь общество. Какому-нибудь случайному человеку, фавориту, с обществом будет не совладать. Надобно, иначе говоря, учредить Императорский совет. Из него, яко из единого места и от единого государя, истекать станет собственное монаршее изволение — воля государева.

— Бывали уж и советы у нас, и конференции, — заметила императрица, намекая на предыдущие царствования Анны и Елизаветы.

— Бывали, не спорю, — ответил Панин, — но такого, как задуман, еще не встречалось. Совет небольшой — шесть или восемь персон, из них четыре или шесть несменяемых, назначенных государем пожизненно, остальные избираются Сенатом. В Совете — четверо министров или статс-секретарей: по иностранным, внутренним, военно-сухопутным и военно-морским делам. Все вопросы, которые требуют монаршего решения, сосредоточиваются в Совете, их докладывают секретари, каждый по своей части, и государь затем кладет окончательную резолюцию.

— Что ж, напишите проект ваш. Почитаем, обсудим, — ободрительно сказала Екатерина, удивляясь про себя бестактности Панина. Он собрался требовать учреждения Совета и, следственно, полагает, что сама она не справится с правлением и уступит свою власть фаворитам? Ведь проект, надо понимать, метит в Григория Орлова…


Еще от автора Александр Васильевич Западов
Подвиг Антиоха Кантемира

Название новой книги говорит и о главном её герое — Антиохе Кантемире, сыне молдавского господаря — сподвижника Петра I, и о его деятельности поэта-сатирика, просветителя и российского дипломата в Англии Фракции.


Забытая слава

Александр Западов — профессор Московского университета, писатель, автор книг «Державин», «Отец русской поэзии», «Крылов», «Русская журналистика XVIII века», «Новиков» и других.В повести «Забытая слава» рассказывается о трудной судьбе Александра Сумарокова — талантливого драматурга и поэта XVIII века, одного из первых русских интеллигентов. Его горячее стремление через литературу и театр влиять на дворянство, напоминать ему о долге перед отечеством, улучшать нравы, бороться с неправосудием и взятками вызывало враждебность вельмож и монархов.Жизненный путь Сумарокова представлен автором на фоне исторических событий середины XVIII века.


Державин

На седьмом десятке лет Гавриил Романович Державин начал диктовать свою автобиографию, назвав ее: "Записка из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающих в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина". Перечисляя свои звания и должности, он не упомянул о главном деле всей жизни — о поэзии, которой верно и преданно служил до конца дней.Книга А. Западова посвящена истории жизни и творчества яркого, самобытного, глубоко национального поэта.


Новиков

Посвящена Новикову Николаю Ивановичу (1744–1818), русскому публицисту и издателю.


Рекомендуем почитать
В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Школа корабелов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.


История четырех братьев. Годы сомнений и страстей

В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.


Дакия Молдова

В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.


Лонгборн

Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.