Опасный дневник - [12]
На мосту развернулась государева канцелярия. Тайный секретарь Волков привел четырех писарей и диктовал именные указы в полки. Они строчили, склонившись над перилами, заменившими стол, Петр Федорович тут же подписывал готовые бумаги. Генерал Девьер с флигель-адъютантом князем Барятинским отправился в Кронштадт.
Обстановка в парке на некоторое время становится деловой, и дамы, скучая, уходят во дворец. С царем остаются Лизавета Воронцова, две девицы Нарышкины и графиня Брюс — ее свита. Петр Федорович нетерпеливо шагает взад-вперед по мосту, жалуется, что все его покинули, и проклинает Екатерину.
Утомившись, он захотел есть. К мосту принесли блюда жареного мяса, хлеб, вино — десяток бутылок бургонского и шампанского. Ели стоя.
Стало веселее. Государь вспомнил, что у него в Ораниенбауме живут верные голштинские войска, и велел сейчас же послать за ними. Он сказал, что поставит свои батальоны фронтом на Петербург и во главе их встретит солдат узурпаторши.
За голштинцами помчался адъютант. А бывший учитель государя, теперь его библиотекарь, статский советник Штелин, услышав приказания Петра Федоровича, испугался. Он подошел к фельдмаршалу Миниху, потянул его за рукав, а когда Миних обернулся, громким шепотом объяснил кратко и ясно, как делывал это на уроках, что храбрость царя их погубит. Миних подтолкнул Штелина к принцу Голштейн-бекскому и заставил еще раз изложить свои соображения. Бывший учитель повторил их, и вельможные ученики поняли: если голштинцы сделают хоть один выстрел навстречу петербургским войскам, гвардейцы все разнесут и никого здесь в живых не оставят.
Миних и принц направились к царю. Они обрисовали последствия неблагоразумной обороны, как слышали о том от Штелина, подбавили красок. Однако Петр Федорович не внемлет предостережениям. Он хочет сражаться и с нетерпением ждет свои голштинские войска.
Наступает вечер, но в парке светло: это время белых ночей. Как же узнать, что творится в Петербурге?
В девятом часу из Красного села прискакал офицер Воронежского пехотного полка. Флигель-адъютант Рейзер, которого Петр Федорович посылал привести в Петергоф этот полк, арестован полковником Олсуфьевым, и тот ведет солдат в Петербург присягать Екатерине.
Наконец генерал-лейтенант фон Лэвен приводит голштинцев. Петр Федорович осматривает походный строй, хвалит выправку и приказывает Лэвену рыть в районе Зверинца траншеи, занимать оборону. Генерал осторожно объясняет, что нечем будет стрелять — нет картечи и ядер. Артиллерия к бою неспособна.
Фельдмаршал Миних, слушавший этот доклад, снова просит государя оставить мысли о защите Петергофа — военная сила на той стороне.
Петр Федорович хорохорится, но доводы придворных весьма внушительны. Ему советуют искать защиты в Кронштадте, и этот совет принят.
— Скорее на шлюпки! — приказывает царь.
Господа бегут по аллее к заливу, где стоят галера и яхта. С них подают шлюпки, и около десяти часов корабли отплывают в Кронштадт с попутным ветром.
В кронштадтскую гавань войти не удалось — ее запирал бон. С яхты закричали, чтобы отдали бон, открыли вход в гавань. В ответ — молчание. Петр взобрался на капитанский мостик и стал кричать сам. — Здесь я, ваш государь! Откройте, позовите генерала Девьера! На стенку гавани вышел человек, посмотрел на корабли, повернулся к ним спиной и скомандовал:
— Караул, в ружье!
На стенку невесть откуда набежали солдаты.
— Наша государыня — императрица Екатерина Алексеевна! — закричал вышедший первым начальник. — В Кронштадт с моря никого пускать не велено.
— Позовите генерала Девьера, — попросил Петр.
— Никаких генералов здесь нету, — сказал человек. — Уходите, а то прикажу стрелять. Девьера на стенке быть не могло. Адмирал Талызин, посланный Екатериной, арестовал его и посадил в каземат…
Петр Федорович растерянно замолчал.
— Скажите же вы ему, — прошептал фельдмаршал Миних Гудовичу. — Ваше величество, — негромко сказал Гудович, — не опасайтесь ничего. Солдаты преданы вам. Изменяют командиры. Подойдем ближе и спрыгнем на стенку — вы, я и фельдмаршал Миних. Гарнизон тотчас признает вашу власть. Екатерине с нами будет не совладать.
— Уходите, прикажу огонь! — послышалось опять.
Петр Федорович оттолкнул Гудовича, пробрался через толпу кавалеров, стоявших на мостике, и тотчас спустился по трапу в нижнюю каюту. — Ничего, — сказал Миних. — Капитан, рубите якорный канат. Я знаю, что дальше делать. Яхта, а за нею галера, обрубив якоря, подняли паруса и начали отходить от Кронштадта. Миних, сопровождаемый Гудовичем, вошел в каюту. Государь сидел на диване под тусклым фонарем, окруженный дамами. Фонарь качался, и на переборках скользили тени высоких причесок. Слышались рыдания и стоны:
— Боже, что с нами будет?!
Миних, вытянутой рукой отстраняя дам, приблизился к государю.
— Мы имеем шанс победить, ваше величество, — торжественно сказал он. — Я имею план идти до Ревеля, взять военный корабль и плыть в Пруссию, в Кенигсберг. Там стоит командующий вашим Померанским корпусом генерал Румянцев. Вы примете команду над этим войском, вы поведете его в Россию, и я ручаюсь вашему величеству, что через шесть недель Петербург и вся Россия снова будут у ваших ног. Что вы сказали, ваше величество?
Название новой книги говорит и о главном её герое — Антиохе Кантемире, сыне молдавского господаря — сподвижника Петра I, и о его деятельности поэта-сатирика, просветителя и российского дипломата в Англии Фракции.
Александр Западов — профессор Московского университета, писатель, автор книг «Державин», «Отец русской поэзии», «Крылов», «Русская журналистика XVIII века», «Новиков» и других.В повести «Забытая слава» рассказывается о трудной судьбе Александра Сумарокова — талантливого драматурга и поэта XVIII века, одного из первых русских интеллигентов. Его горячее стремление через литературу и театр влиять на дворянство, напоминать ему о долге перед отечеством, улучшать нравы, бороться с неправосудием и взятками вызывало враждебность вельмож и монархов.Жизненный путь Сумарокова представлен автором на фоне исторических событий середины XVIII века.
На седьмом десятке лет Гавриил Романович Державин начал диктовать свою автобиографию, назвав ее: "Записка из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающих в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина". Перечисляя свои звания и должности, он не упомянул о главном деле всей жизни — о поэзии, которой верно и преданно служил до конца дней.Книга А. Западова посвящена истории жизни и творчества яркого, самобытного, глубоко национального поэта.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.