Опасное искушение - [23]

— Пистолет. Двадцать второго калибра.

— Он часто носил его с собой?

— Нет. Но когда мы ходили в клуб «Ад», брал. Места неспокойные.

— Он ходил в клуб вместе с вами? — Лили подняла брови.

— Нет… нет, в последнее время нет. — Она стояла неподвижно, прижав к себе руки и потупив взор, — или же вглядывалась в прошлое. — Сейчас я расскажу вам, как вышло так, что мы с Рулом стали встречаться. Не хочу говорить об этом. Это не ваше дело. Но очень нужно, чтобы вы поймали его. Кто бы ни совершил убийство, я хочу, чтобы он расплатился за содеянное.

— Мое дело его поймать. Но выносить приговор будет суд.

— Меня это устраивает.

Несколько минут Рейчел не двигалась и не говорила, она, словно замерла, крепко обхватив себя руками. Лили постаралась помочь ей начать:

— Я так понимаю, что с Рулом Тернером вы познакомились в клубе. — Хоть это ей удалось вытянуть у Тернера. Обо всем остальном, касавшемся его отношений с Рейчел, он не желал распространяться, хотя признал, что с Карлосом знаком.

— Да. — Губы Рейчел тронула слабая грустная улыбка. Глаза женщины смягчились, словно она оглядывалась на милые сердцу воспоминания. — Я никогда не думала, что это сработает. Знаете, большинство мужчин примитивны — считают, что коль скоро есть возможность переспать, значит, надо этим пользоваться. Но Рул… он может заполучить любую, а во мне нет ничего особенного. Я не страшилище, но и не бог знает какая красавица. Но он дал мне возможность почувствовать себя ею.

Какие бурные чувства, подумала Лили. Но говорится в прошедшем времени.

— Вы влюбились в него.

— Не так, как вы думаете. Я была ослеплена. Но не любила его, не больше, чем он меня. — Рейчел очнулась от воспоминаний и внимательно посмотрела на Лили. — Я ему нравилась. Он был добр ко мне. Это была доброта, которая рождается из уважения, а не жалости. Но он меня не ревновал, совсем нет. Можно сказать, с пониманием относился к желаниям Карлоса или к тому, что муж выдавал за желания.

— Что вы имеете в виду?

Губы Рейчел сжались, но Лили не поняла отчего: то ли от боли, то ли от злости или же из-за комбинации иных чувств.

— Должно быть, вы уже догадались, что наш с Карлосом брак образцово-показательным не назовешь. Скорее, наши отношения напоминали аттракцион «американские горки». Дела у нас шли то очень хорошо, то из рук вон плохо. Какое-то время он бывал очень мил, но все менялось с точностью до наоборот. Но я пыталась. держаться, чтобы мы снова могли наладить отношения. — Она порывисто вздохнула. — Я устала вечно склеивать наш брак по крупицам.

— У него были связи, — предположила Лили.

— Он спал с кем попало. — Очевидно, она стояла без движения так долго, сколько могла. Теперь ноги ее снова принялись мерить шагами комнату. — Он любил меня. Я знала это даже тогда, когда с ума сходила от боли. Но он должен был себе постоянно что-то доказывать, вновь и вновь. Видите ли, в шестнадцать лет он переболел свинкой… — Слова иссякли. Ноги продолжали двигаться.

— Он был бесплоден?

Рейчел кивнула, дошла до стены и повернула обратно.

— Мы подружились, когда я училась в десятом классе, и с тех пор не расставались. Когда я окончила школу, мы сразу поженились. Для меня он был одним-единственным. Я желала только его и только с ним спала. Мне было нужно, чтобы он испытывал ко мне те же чувства. Хотела быть для него единственной, но этого он не мог мне дать. Настало время, когда я больше не могла мириться с этим. Тогда я сдалась. И когда в последний раз он завел речь о том, что ревность гораздо большее зло, чем неверность, я согласилась. Сказала «да». Посмотрим, кто из нас прав.

— И решили изменить ему.

— Я согласилась изменить ему. — Она остановилась и горько усмехнулась, гордо вздернув подбородок. — Шокирует? Это была идея Карлоса. Он хотел, чтобы я отучилась ревновать, так он сказал. Он говорил, что нужно уравнять секс с любовью, что ребячество и цепляние за романтические идеалы только портят людей… — Глаза ее сверкали. Кулаки сжались. — Только он повторял их слова, а не свои говорил. Он просто изрекал то, чему они его научили.

— Кто научил его так говорить?

— Те, кто собирается в том идиотском модельном доме. Аза.

Тем же вечером в пятницу, в половине двенадцатого, Лили устроилась в кресле, которое было одним из трех предметов мебели в ее гостиной. Другими двумя были тиковый журнальный столик у окна и красный пуфик. Малое количество мебели возмещали растения: в коридоре рос плющ, в углу — величественная азалия, а под одним-единственным большим окном выстроилось одиннадцать терракотовых горшков.

В одной руке Лили держала пинту мороженого «Бен и Джерриз», в другой — ручку, на подлокотнике кресла лежал блокнот, а на коленях свернулся большой серый полосатый кот весом девятнадцать фунтов. С драным ухом.

Хотя Лили по достоинству ценила свой ноутбук, но с блокнотом ей думалось гораздо лучше. Она повернула его горизонтально, чтобы начертить колонки. Четыре из них были озаглавлены именами лупи, которые прошлой ночью были в клубе «Ад», в остальных значились имена Карлоса и Рейчел, две другие Лили озаглавила «Аза» и «Лупи».

Вряд ли убийца из числа развлекавшихся в клубе лупи, но заведение явно каким-то образом замешано в преступлении. Кто-то убил Фуэнтеса в квартале от него. И вряд ли простая случайность. У двух лупи твердое алиби. И с первого взгляда кажется, что мотив преступления есть только у Тернера.