Опасная работа - [43]

За семь месяцев нашей промысловой экспедиции нам редко доводилось видеть сушу. Мог показаться одинокий и пустынный остров Ян-Майен, вздымающий к облакам снежную шапку потухшего своего вулкана. В золотые дни китобойного промысла здесь кипела жизнь и хозяйничали голландцы. Теперь от их причалов на острове остались только камни с вделанными в них железными кольцами, и ржавые якоря валяются здесь и там среди совершенного безлюдья и запустения как свидетельство бурного прошлого этих лет. Могли мы наблюдать и Шпицберген, его черные скалы и белые ледники. Я же жутковатое это место увидел лишь однажды, в первый и последний раз, в минуты неожиданного затишья среди грозного шторма.

Остров этот проплыл мимо и остался в памяти моей воплощением сурового величия. А потом, уже к концу сезона, китобои идут на юг к 72-му градусу и пытаются выйти к гренландскому побережью в его юго-восточной угловой части, и, если тогда у прибрежных утесов тенью промелькнет гагара, то, будучи мечтателем и романтиком, вы получите пищу для мечтаний, погрузившись в которые можно строить воздушные замки, ибо в этом месте заключена загадка – одна из самых интересных загадок, все еще ждущих своего разрешения.

Общеизвестно, что Исландия некогда являлась одним из центров европейской цивилизации, и что исландцы основали колонию в Гренландии, и что колония эта процветала – жители ее слагали собственные саги, вели войны со скрелингами или эскимосами и бражничали, и пели, и грешили, и жили в свое удовольствие, как это было принято в добрые старые времена. И так они укрепились и расцвели, что построили собор и вызвали себе из Дании епископа, дабы освятить и дать ход местным промыслам. Однако епископ так и не смог прибыть к месту своего назначения – ему не позволил этого климат, который, внезапно изменившись, затянул льдами, закрыл морское пространство между Исландией и Гренландией, и с этих пор, а было это в 14-м веке, и до сегодняшнего дня, никто не преодолевал ледяные заносы и неизвестно в точности, что сталось с колонией и ее жителями. Сохранили ли они свою особую культуру, пьют ли они по-прежнему, поют ли, ведут ли свои войны и ожидают ли все еще епископа из-за моря? Уничтожили их всех ненавистные противники – скрелинги? Или же, что всего вероятнее, оба народа смешались, произведя на свет расу светловолосых и рослых, длинноногих эскимосов? Нужно, чтобы какой-нибудь Нансен направил корабль в эту сторону, и только тогда мы сможем ответить на этот вопрос. Пока что это остается одной из самых интересных исторических загадок, равной по увлекательности еще более неразрешимой загадке вандалов, изгнанных Велизарием в Африку. Однако когда все на этой земле нам станет известно, романтика и поэзия погибнут, потому что все творческое рождается из туманной дымки.

Многое еще я собирался рассказать – о белых медведях и тюленях, о морских единорогах и меч-рыбах, обо всем интересном, что в совокупности и составляет неповторимое обаяние Арктики, но, как любит повторять один благосклонный критик, все это уже было сказано, и сказано намного лучше. Существует, однако, одна особенность полярных областей, на которую еще не обратили должного внимания – это целительность тамошнего климата и воздуха. Давосское плато, конечно, доказало пользу, которое оно приносит чахоточным больным. Но за Полярным кругом вредоносные микробы вообще не живут. Единственная напасть, которая подстерегает там китобоя, – это шальная пуля! Можно смело пророчествовать, что не за горами время, когда в летние месяцы на Север потянутся корабли с недужными, страдающими слабостью легких людьми, и станет ясно, что природный ледник – место куда более здоровое, нежели парна́я ванна.

Жизнь на гренландском китобойном судне

Примечание редактора

Этот рассказ о плавании Конан Дойла был опубликован в «Стрэнд Мэгэзин» в январе 1897 года, а также в марте того же года в американском «Маклюерс Мэгэзин» с подзаголовком «Записки об арктических морских приключениях, пережитых лично». По-видимому, Конан Дойл не сверялся постоянно с собственным дневником, который вел на борту «Надежды», потому что факты и детали, изложенные в обоих произведениях, иногда рознятся. Так, в очерке утверждается, что из плаванья «Надежда» вернулась в сентябре, в то время как в дневнике дата возвращения относится к августу 1880 года. Данный очерк лег в основу главы четвертой («Охота за китами в Атлантических водах») автобиографии Конан Дойла «Приключения и воспоминания» (1924).

Мне очень повезло с получением редкого опыта – опыта жизни почти исчезнувшей; ведь, несмотря на то, что китобойные суда, как британские, так и американские, исправно ходят в Девисов пролив, промысел китов в водах между Гренландией и Исландией в последние 10 лет был столь неудачен, что в настоящее время прекратил свое существование. Питерхедские «Надежда» и «Затмение» являлись двумя последними судами, преданно продолжавшими служить делу, некогда столь выгодному, что им мог заниматься целый флот из сотни парусников, и именно на «Надежде» и под началом известного китобоя Джона Грея я в 1880 г. предпринял плаванье по арктическим морям, длившееся целые семь месяцев. Плавал я в качестве судового врача, однако, учитывая мой тогдашний возраст – 20 лет, и медицинские познания, глубину которых определял мой статус рядового студента третьего года обучения, можно считать удачей, что к услугам моим как медика за все время плаванья прибегали не так часто.