Опаловый перстень. Авантюра доктора Хирна - [46]

Глава XIV Индианка Гарриет опять выходит на сцену

Миссис Макдауэл и индианка Гарриет по-прежнему оставались в поместье «Черная вода». Несмотря на спокойный характер миссис Макдауэл, одновременное бегство Нэнси и Замбо при тех исключительных обстоятельствах, при которых оно произошло, не могло не тревожить хозяйку «Черной воды». Гарриет, напротив, находила в этом лишь новый повод для ненависти и твердо решилась добиться своей цели.

— Однако, — спрашивала служанку миссис Макдауэл, — разве не очевидно, что Замбо изменил нам?

— Каким образом он мог изменить? — ответила индианка. — Он знал из моих планов только то, что вы имели неосторожность ему сказать.

— А я боюсь, что это не так. Я много думала обо всем, что случилось до их бегства, в особенности что касается Замбо.

— И что же?

— Помнишь, в тот день, когда мы говорили с тобой в саду, мы увидели негра в двух шагах от нас?

— Да, помню.

— Он мог слышать каждое слово нашего разговора, а ты говорила тогда страшные слова, Гарриет.

Индианка задумалась на минуту.

— Это возможно, — сказала она наконец, — даже очень возможно, и ненависть, которую он проявлял к Нэнси, была, вероятно, лишь уловкой, а мы имели глупость в нее поверить. Негодный негр!

— Значит, ты начинаешь думать как я?

— Не понимаю вас, госпожа.

— Нэнси может нас погубить.

— Каким образом?

— Да ведь она, по всей вероятности, решила искать поддержку у отца?

— Я думаю так.

— И она обязательно назовет ему причины, которые заставили ее уйти отсюда.

Гарриет отрицательно покачала головой.

— Госпожа, — сказала она с горькой улыбкой, — вы плохо знаете человеческую натуру. Мисс Нэнси этого не сделает. Разве вы забыли, что, пока она не встретила этого француза, все ее мысли и чувства были обращены к отцу?

— Это правда.

— Мисс Нэнси, — прибавила индианка с пренебрежительной улыбкой, — ангел кротости, как говорят на вашем языке, в ней много здравого смысла и рассудка. Она знает, что, рассказав отцу о вашем покушении на ее жизнь, убьет старика. Не бойтесь, мисс Нэнси этого не сделает.

Миссис Макдауэл опустила голову. Она согласилась с мнением индианки, но такое величие души девушки больше сердило ее, чем трогало.

— Как же она объяснит свое внезапное решение предпринять такое длинное путешествие?

— Мисс Нэнси ловкая, она найдет отличный предлог.

— Ты думаешь? — тревожно спросила миссис Макдауэл.

— А если бы и не нашла, так наше дело опередить ее.

— Каким образом?

— Вы напишете мистеру Макдауэлу, что, несмотря на ваши просьбы и уговоры, мисс Нэнси непременно хотела ехать к нему в сопровождении своего негра Замбо. А также прибавите, что не сопровождали ее только из-за слабости здоровья, расстроившегося после отъезда мужа.

Миссис Макдауэл тут же села писать требуемое письмо и вскоре получила доказательство того, что Гарриет все верно просчитала. Не прошло и месяца, как миссис Макдауэл получила от мужа следующее послание:

«Моя дорогая Сара!

Суди сама, как сильно было мое беспокойство по получении твоего письма, когда через неделю после него моя дорогая Нэнси явилась наконец в лагерь конфедератов. Подумай, дорогая Сара, о моей тревоге! Вчера только я увидел свою любимую дочь.

Хотя Нэнси очень храбрая и выносливая, и ты это знаешь, Сара, однако, по-видимому, опасности, которым она подвергалась в дороге, сильно потрясли мое милое дитя. Она боялась, что я стану бранить ее за ужасную неосторожность — пуститься в такой дальний небезопасный путь практически через весь континент одной, в сопровождении такого же ребенка, как она сама. Да, она этого боялась, моя дорогая Сара, и, не говоря ни слова, рыдая, бросилась ко мне в объятия!

Плакать! Для чего? Разве могу я бранить ее?! О, бедная! Я был так счастлив, прижимая ее к своему сердцу!.. И как я только ни пытался успокоить ее!.. Но все было напрасно, она отвечала мне одними рыданиями. Наконец я дал ей понять, что ты мне писала и что я знаю все. „Как! — вскрикнула она. — Ты знаешь…“ — „…Что ты решилась пренебречь всеми опасностями, чтобы обнять и поцеловать отца… да, я знаю это“. Нэнси взглянула на меня как-то странно, и это еще раз убедило меня, что нервы ее страшно пострадали от путешествия. Затем, со слезами опуская голову на мою грудь, она вскрикнула: „О, отец, если бы ты знал!..“ — „Что такое?..“ — „Ничего, ничего… Как тебе писала миссис Макдауэл, я хотела лишь увидеться, ничего больше. О, как я беспокоилась о тебе и как хорошо мне с тобой рядом!“

Бедное дитя смеялось и плакало одновременно. Мало-помалу она успокоилась. Крошка спит теперь, и я пользуюсь случаем написать тебе. Если бы ты видела ее, Сара! Ее красивые черты лица совершенно спокойны теперь. Она улыбается во сне и чувствует себя хорошо под крылышком родного отца.

Ее слова „Если бы ты знал, отец!“ опять припомнились мне. Что она хотела сказать? Не догадываешься ли ты, Сара? Вероятно, она вспоминала этого француза! Ах, будь проклят тот день, когда он вошел в наш дом! Мы были так счастливы!

До свидания, дорогая Сара. Я не смею прибавить „до скорого“, но, издалека или вблизи, тебе всегда безгранично принадлежит сердце твоего Франциска Макдауэла.

P. S. Гарри поручает мне передать поклон. Он поступил офицером в армию конфедератов, но вблизи находит войну менее интересной, чем она казалась ему издалека, в чем я с ним совершенно согласен. Мне больно видеть отечество, гибнущее в борьбе партий».