Опаловый перстень. Авантюра доктора Хирна - [48]

Прежде чем открыть огонь по смельчакам, полковник Леконт из чувства человеколюбия собирался предложить им просто уйти, но не успел он этого сделать, как с торжественным видом явился индеец-парламентер с ультиматумом от племен, окруживших крепость со всех сторон. Слова его были переведены полковнику одним старым канадским переводчиком, который знал почти все местные наречия.

— Как вы осмеливаетесь, — спросил полковник, — являться с оружием перед крепостью, занятой федеральными войсками?

— Мы готовы разоружиться, — ответил парламентер, — и считать бледнолицых друзьями и добрыми союзниками, если они перестанут двигаться в том направлении, где ложится солнце, и признают границы, которые больше не переступят. Для этого есть природная граница: Отец всех рек. Пусть бледнолицые останутся на левом берегу Миссисипи, а мы со своей стороны обещаем никогда не покидать правого.

— Брат мой забывает, без сомнения, — спокойно ответил полковник Леконт, — что я не больше чем простой солдат и не могу заключать никаких договоров, если бы даже считал их справедливыми.

— Мы знаем, — сказал индеец, — что брат мой — великий вождь, он может послать одного из своих молодых офицеров к нашему деду[7], мы будем здесь ждать его ответа.

Несмотря на дерзость подобного требования, Шарль спокойно ответил:

— Я не сделаю этого, потому что это превысит мои полномочия. Еще раз повторю, я солдат и получил приказания, которым должен повиноваться, не рассуждая.

— Брат мой отказывается от переговоров? — спросил парламентер.

— Да.

— Тем хуже для моего брата, — заявил тот дерзко. — Нас много, и мы заставим крепость сдаться.

Индеец собирался уже уходить.

— Еще одно слово, — сказал полковник. — Если через два часа вы не уйдете отсюда и не оставите этого берега, то я выгоню вас ядрами.

Этот ответ, переданный парламентером толпе индейцев, вызвал негодование и крики протеста. Индейцы рассчитывали на свою многочисленность, их было несколько тысяч только на правом берегу реки. Пришлось начать действовать. Полковник приказал дать несколько залпов из митральезы[8], и берег живо очистился от неприятеля. Однако на этом останавливаться было нельзя. Индейцы внушили ужас местному населению своими грабежами, разбоями и поджогами. Полковник решил снарядить экспедицию и очистить территорию от смутьянов. Ждать пришлось недолго.

Спустя пять дней, в течение которых отряд не встретил на пути ни одного индейца, молодой трубач заметил вдали клуб поднимавшегося дыма. Взбежав на холм, он радостно вскрикнул: в миле от них находился индейский лагерь. Весь отряд скоро был на ногах. Заметив необыкновенное оживление солдат, полковник созвал их и обратился к ним со следующими словами:

— Ребята, мы не должны быть бесчеловечными, если, как я надеюсь, индейцы сдадутся нам.

— Они душили и резали наших! — крикнул кто-то.

— Не будем же уподобляться им, — ответил Шарль. — Не диким и кровожадным истреблением мы можем успокоить край. Пленники, которых мы заберем, будут служить лучшим гарантом жизни наших товарищей, которые случайно попадут в руки индейцев. Помните, что вы принадлежите к цивилизованному миру, где принято щадить проигравших.

Слова полковника солдаты встретили холодно, в эту минуту кто-то вырвался из толпы и, подняв руки, призвал:

— Вспомните наших жен и детей, убитых этими разбойниками!

— Вперед! — крикнула толпа, на которую эти слова возымели свое действие.

Шарль и Уилки встали во главе отряда, чтобы по возможности сдержать возбужденных солдат. Индейцы, предупрежденные о приближении отряда, поняли угрожавшую им опасность. Выслав вперед парламентера с белым полотном, привязанным к копью, они сгрудились в кучу: женщины и дети громко и жалобно кричали, протягивая руки к американцам и умоляя о пощаде.

Эта сцена, наверно, заставила бы дрогнуть сердца всех присутствовавших, но, к несчастью, кто-то из солдат выстрелил, и парламентер упал. Солдаты бросились вперед, не слушая приказаний своих начальников, рубили направо и налево всех, кто попадался под руку. Женщины, воины, дети и старцы — все были убиты.

Битва продолжалась более часа. Когда полковнику Леконту удалось остановить резню, то в плен некого было брать, кроме раненых. На этот раз солдаты, пристыженные и раскаивающиеся в своем зверском поступке, поспешили повиноваться начальнику. Все индейцы, подававшие признаки жизни, были перенесены в вигвам, где сэр Уилки уже расставил свои походные медикаменты.

Почти все раненые были очень молодыми людьми. Между ними оказался только один старик, потребовавший свидания с полковником. Седые волосы и борода придавали ему весьма почтенный вид.

— Вы хотели поговорить со мной? — спросил его Шарль через старого канадца.

— Да, — лаконично ответил старик.

— Что вам угодно?

— Во-первых, поклянитесь, что вы не приказывали вашим солдатам убивать нас.

— Я не только не отдавал подобного приказания, — ответил Шарль, — но и сильно сожалею о случившемся.

— Докажите мне это.

— Как?

— Дайте лошадь, чтобы я мог вернуться в горы, — сказал старик, указывая рукой на горизонт.

— Сейчас прикажу.

— Благодарю вас.

— Больше вы ничего не хотите?

— Больше ничего.