Они были не одни - [16]

— Поездка верхом утомительна, но я с удовольствием проделал этот путь. В Тиране можно соскучиться по одному виду лошади — там ведь только автомобили. А они мне смертельно надоели. Сидеть же летом в кафе — значит задохнуться от пыли. — И, оглядевшись по сторонам, добавил: — Посмотрите только! У вас, как в раю!

— Ишь ты! Автомобили ему надоели! А пусть бы он спросил, найдется ли у нас хотя бы порядочный осел!.. — шепнул дяде Коровешу один из крестьян.

— Так, так… Он устал, пока ехал на оседланной лошади, а мы по десять часов ходим пешком, как же тут не устать!.. А он, несчастный, устал, сидя на коне! — проворчал стоявший поблизости другой крестьянин.

Бей, удобно расположившись на веленджэ, приказал крестьянам сесть вокруг него. Только Рако Ферра не сиделось на месте: он все время увивался вокруг бея.

— Ты немного утомился, милостивый бей? Разумеется, путь длинный… Но виноградное раки и хорошая закуска восстановят твои силы.

Рако, староста и другие крестьяне засуетились, захлопотали. Подали бею раки, вареных яиц, жареных цыплят, сыр, лук — не хватало только птичьего молока!

— Хе-хе, Рако! Чтоб тебе никогда не состариться! Всегда вижу тебя расторопным, веселым… Молодец! — похвалил бей, когда Рако расставил перед ним все эти яства.

Сеймены подмигнули Друг другу и довольно усмехнулись: сегодня достанется и на их долю, наедятся досыта.

— Ей-богу, там в Тиране люди превращаются в машины. Как я там скучал!.. И часто думал: когда придет пора уборки урожая, съезжу-ка я к себе в имение, проведаю моих крестьян, побеседую с ними, погуляю по холмам и рощам. Поброжу по берегу озера, полюбуюсь на свет божий… Да! Счастливые вы здесь! Где может быть лучше, чем в вашем селе? В раю живете! — говорил благодушно настроенный бей, попивая раки и закусывая.

А крестьяне только недоуменно переглядывались между собой. «Неужели наш бей и в самом деле так изменился, так подобрел? Посмотрим, что-то будет дальше», — говорили они.

Гьика, Петри и Ндони держались в стороне — стояли у плетня.

— Рако Ферра испортил нам все дело. Проклятый подлиза! Следовало бы ему хорошенько пересчитать ребра! Поглядим, что он еще выкинет, когда начнется жатва… — говорил Гьика, стиснув зубы и бросая недобрые взгляды на Рако.

— Ну, Гьика, подойди к ним! Сейчас они заведут речь насчет оброка, и тебе надо вставить свое слово. Старики могут дать маху, тогда придется тебе самому разговаривать с беем. Не мешкай! Иди, и будь что будет! — подбадривали Гьику два его молодых друга.

— Я и сам начеку! — ответил им Гьика и направился к группе стариков, столпившихся вокруг бея.

— Смотри, сын! Не очень давай волю языку, а не то накличешь на нас беду… Тебе вздумалось отстаивать перед беем интересы всего села, а нашей семье из-за этого придется остаться без крова над головой. Подумай о своем семействе, а другие пусть о себе сами заботятся, — прошептал на ухо сыну старый Ндреко, едва тот подошел к нему.

— Чего тревожишься, отец? Ведь мы не собираемся ссориться с беем — только мирно побеседуем.

— Говорю тебе, будь благоразумен. Уже все: Рако, староста, кьяхи — бросают на тебя косые взгляды. Они уже успели передать бею, что ты здесь говорил. Если бей на нас разгневается, мы пропали!..

Гьика опустил голову.

— Тому, кто тонет в реке, дождь не страшен! — прошептал он.

Отец, взволнованный, сгорбившийся, отошел от сына и сел рядом со стариками.

А бей, выпивая и закусывая, продолжал разговор о том, о сем. Из Шён-Паля с минуты на минуту ждали в село начальника общинного управления господина Лако и жандармского инспектора округа господина Джамло. По поручению Рако Ферра и старосты пойяк[15] должен был их известить, что в Дритас пожалует бей, и пригласить для встречи с ним. Однако накануне ночью представители местной власти срочно выехали в Каламас, где произошла крупная кража из амбаров бея. Жатва там уже началась, и один крестьянин — жалкий оборванец, у которого не было ни своего участка, ни даже своего снопа, — решил поживиться за счет бея и ночью, проделав дыру в амбаре, забрался туда и украл целый шиник[16] пшеницы. Но на его беду в это самое время мимо проходил кьяхи и поймал его на месте преступления. Кьяхи поднял тревогу на все село: «Грабят амбары бея!» Начался шум, крики, суматоха и даже ружейная стрельба. В общем полный переполох. Известили общинное управление, известили окружную жандармерию в Шён-Пале, и, не медля ни минуты, начальник управления и жандармский инспектор, захватив с собой несколько жандармов, отправились в путь и в ту же ночь нагрянули в Каламас. Началось следствие, а вместе с ним и угощение — жареные куры, пироги, угрозы, раки, и опять угрозы, и опять пироги!..

Пойяк из Дритаса, явившийся в субботу в Шён-Паль сообщить о приезде бея, там начальников не застал. Ждал до поздней ночи, а они все не возвращались. Так и не дождавшись, велел, как только они вернутся из Каламаса, передать им эту новость, а сам отправился назад, в Дритас. А бей не успел слезть с лошади, как сейчас же осведомился о представителях власти, и узнав, что их еще нет, нахмурился и остался очень недоволен. И теперь, попивая раки, он время от времени спрашивал: