Она друг Пушкина была. Часть 1 - [86]
Пассия Пушкина была (или стала?) весьма практичной женщиной. Внимания царя добивалась без зазрения совести — не только из тщеславия красивой женщины, но и возможных выгод, которые сулило благорасположение императора. В этом отношении была достойной дочерью своих родителей — В. П. Кочубея, председателя Государственного совета и Кабинета министров, и Марии Васильевны, урождённой Васильчиковой. Вся эта семейка в дальнейшем разочаровала графиню Фикельмон. Слащавое заискивание придворных перед императорской четой было убийственно и невыносимо. Графиня Кочубей — олицетворение этой низости. Её глаза, поведение, интонация голоса, изречения — всё в ней направлено в сторону, которая определяется движениями Их Величеств. Так что эта женщина, вопреки уму и домашним добродетелям, которые ей приписывают, безвозвратно потеряла моё уважение[205].
Не очень лестно отзывался о графине Строгановой историк С. М. Соловьёв, дававший уроки её детям: С умом и образованием поверхностным, огромными претензиями на то и другое, с полным отсутствием сердца, эгоизм воплощённый, неразборчивость средств, способность унижаться до самых неприличных искательств, когда считалось нужным, и в то же время гордость, властолюбие непомерное, — вот графиня Нат. Викт. Строганова. В Петербурге она занимала блистательное положение, умевшая владеть разговором, очень недурная собою, особенно вечером, с огромными связями, как дочь Кочубея, она держала блистательную министерскую гостиную[206].
В феврале 1831 г. граф Александр Строганов, бесспорно не без содействия жены и тестя, был назначен членом правления Царства Польского и управляющим внутренними делами и полицией. Строгановы оставались в Варшаве до 1834 года. Затем граф был назначен в Министерство внутренних дел товарищем министра. Зимой 1833 г. Наталья Викторовна приезжала в Петербург. Об этом записала в дневнике гр. Фикельмон (21 января 1833 г.):
Наталия Строганова, приехавшая из Варшавы проведать родителей, растеряла свою грацию, элегантные манеры и молодость; в замену этому её не покидает дурное настроение. Князь Горчаков ухаживает за ней так, как в былые времена — открыто и не таясь.
Банальная, но бесспорная истина: красота женщины, подобно цветку, расцветает от внимания. Ухаживание князя благотворно подействовало на Строганову. Уже через несколько дней наблюдательная Фикельмон с удивлением отмечает: К Натали Строгановой, изысканно одетой, в этот день вернулась её прежняя весёлость. Красивая и очаровательная, она была довольна собой, а следовательно, и другими. И ещё об успехах Строгановой в обществе (запись Фикельмон от 14 февраля): Одним из модных в этом карнавальном сезоне мужчин был Пьер Пален; обычно серьёзный и чуждающийся женщин, он был разбужен и наэлектризован видимым предпочтением со стороны Натали Строгановой и лестным вниманием всех нас, женщин, несмотря на его пятидесятилетний возраст и побелевшую голову; но у него такая благородная краcoma, он так похож на старовременных рыцарей, что испытываешь желание отдать ему предпочтение перед всеми другими.
Отсутствие любви уродует личность человека. Великосветская среда довершает её разложение. Могла бы я сказать в оправдание Строгановой. Чтобы устоять этому пагубному влиянию, необходимо обладать и умом, и душой, и духовностью. Всего этого недоставало Наталье Викторовне. И она с увлечением вела пустую и блистательную светскую жизнь. Флирты и романы были как бы необходимым условием для поддержания репутации красивой женщины. Но вместе с тем говорили и о другом — у Натальи Викторовны был не очень счастливый брак. Из дневника Фикельмон узнаем, что и граф Г. А. Строганов не отличался верностью супруге.
Новые сведения о Строгановых натолкнули на мысль — не Наталью Викторовну ли имел в виду Дантес, когда пытался намекнуть Геккерену о имени Натальи Николаевны: …она носит то же имя, что и дама, писавшая тебе в связи с моим делом о своём отчаянии, но чума и голод разорили её деревни.
