Она друг Пушкина была. Часть 1 - [23]
Пушкин обладал этим даром. Первым о нём заговорил Александр Фейнберг в вышедшей (тоже посмертно!) книге «Заметки о „Медном всаднике“». Его безвременный, в христовом возрасте, уход из жизни словно расплата за дерзость проникновения за границы «дозволенного»! Впрочем, при всей абсурдности этого предположения, в нём есть своя логика! Другие догадывались о метафизичности произведений Пушкина, а Фейнберг взялся её исследовать и открыл дверцу в неизведанный, нерасшифрованный мир Поэта.
Один из видов счастья — встреча (пусть даже заочная!) с единомышленником! Особенно с таким, кто подкрепляет твои собственные, абсурдные для других умозаключения. Так нередко бывает — разные, не знакомые между собой люди независимо друг от друга в одно и то же время получают одинаковое озарение. Но ведь идеи в самом деле витают в воздухе. Через какие-то невидимые каналы они просачиваются к нам из мира «вещей в себе», следуя той симметричной обратимости причинно-следственных связей, о которой говорила Михова. Сверхинтуитивность позволяет улавливать эти незримые образы. Фейнберг доказывал: Пушкин далеко шагнул в XX век! Когда он писал об этом, до конца нашего века оставалось полтора десятка лет. Учитывая нарастающее ускорение времени, можно было надеяться, что человечество сумеет переступить границу в метафизический мир. Мы на его пороге. На заре века Циолковский предрёк — это осуществится к средине XXI столетия. Странная мысль Циолковского не даёт покоя: человечество лишь тогда вырвется за пределы доступного космоса, когда научится отделять душу от тела! Придётся поправить Фейнберга — Поэт шагнул в XXI век! Гении на десятки лет опережают время. Словно приходят к нам из будущего. Человечество долго дозревает до понимания их идей.
Увлечение масонством, бесспорно, помогло Пушкину овладеть и секретами каббалы. Фейнберг расшифровал символику «Евгения Онегина». В пророческом сне Татьяны, по его мнению, представлено будущее героев, которое воспроизведено автором в обратном порядке. Пушкин иносказательно раскрывал перед читателем своё знание: жизнь наша и её кодированные образы — сновидения — зеркальная симметрия космического плана, предварительно запрограммированного и записанного «в книге наших судеб». Проникнуть в сюрреализм Поэта невозможно без определённых эзотерических знаний. Через их призму следует попытаться заново прочесть Пушкина. И как на посводивших с ума весь мир стереокартинках «Магическое око», перед изумлённым читателем вдруг объёмно «проявится» невидимый доселе зазеркальный мир Пушкина.
Убеждена, изучение влияния масонства на мировоззрение Пушкина откроет новый раздел в его творчестве — космогония Поэта. Мысль о бесспорной роли масонов в мировых катаклизмах не нова. Но истина о масонстве значительно глубже и серьёзнее. Настолько серьёзнее, что мы можем только иронично улыбаться — по своему невежеству — утверждению о том, что и Иисус был масоном (об этом — в серьёзном исследовании Мэнли Холла об эзотерической философии).[48] Но это уже другая тема — для других книг, для других исследований…
Конечно, надо иметь мужество серьёзно взяться за тему «Пушкин и русское масонство». Время как будто уже не мешает этому. В январе 1995 г. в Москве сделана первая попытка: проблема была включена в тему научной конференции, организованной Научным советом Российской академии наук по истории мировой культуры и Государственным музеем Пушкина. В списке докладов — сообщение японского исследователя Кэйдзи Касама «Пушкин и русское масонство» (нашёлся-таки смельчак, хотя опять из иностранцев!). Спрашиваю учёного секретаря музея Пушкина о сути выступления Касамы. Ответ: стенограмму не вели. Неужели все 45 подготовленных к симпозиуму интересных пушкинских тем (судить могу только по заголовкам) оказались бабочками-однодневками? Очередным «мероприятием» к юбилею поэта?! Стенограмму докладов не получила, но зато снабдилась важной информацией: в дни конференции вход в музей со стороны Хрущёвского переулка осаждали толпы националистов. Они услышали звон, не зная, о чём он. Масон — сон — мезон — зон — звенящее слово. Оно всколыхнуло чёрную муть со дна мрачных черносотенных душ. Чернели лозунги, дробились крики: «Бей жидо-масонов!» Разве я не права, утверждая: нужно быть смельчаком, чтоб взяться в России за эту тему! Нет, плохо быть на Руси масоном…
Но вернёмся к зайчикам, попам и прочим дурным приметам. Конечно же, не страх перед ними остановил Пушкина на пути к Сенатской площади. Предчувствие, его гениальная Интуиция, та, полученная свыше и не сразу расшифрованная им, информация-озарение о провале дела, о бессмысленности поездки вернули Поэта обратно.
