Она друг Пушкина была. Часть 1 - [25]
Последняя… распростились с публикой… — не доказывает ли эта откровенность, что Пушкин был посвящён в секретные планы подготовки восстания, знал о его предполагаемых сроках? И имел от Рылеева обещание быть извещённым о его точной дате?
В связи с этим неожиданно получает объяснение и странное с точки зрения приличий намерение Пушкина (они же не были близкими друзьями) остановиться на постой у Рылеева. Влекло его туда не только достаточно надёжное убежище, как утверждал позднее Соболевский. Да и само-то убежище оказалось совсем ненадёжным — вечером 14 декабря жандармы нагрянули к Рылееву с обыском! Давайте предположим: намерение Пушкина вызвано тем, что только Рылеев да Бестужев знали о его причастности к движению.
Но подтвердить всё это мог бы только сам Рылеев. С того света…
Задача с тремя неизвестными: Павел Пущин, Филимонов, Бронницы
Уговорённая с Рылеевым летняя встреча могла состояться в любом условленном месте. Но менее всего в Михайловском, где Поэт жил под надзором. Помните, не успел приехать к нему Пущин, как тут же заявился соглядатай — настоятель Святогорского монастыря? Оказалось, ему донесли не только о приезде гостя, но даже сообщили его фамилию (монах объяснил неожиданное своё появление тем, что, дескать, ожидал найти знакомого ему П. С. Пущина, уроженца великолукского, которого давно не видал). Возможно, Рылеев прибыл на встречу местных членов тайного общества. А созвал её, скажем, тот самый Павел Сергеевич Пущин, за которым тоже следил святогорский батюшка, — опальный генерал, бывший руководитель кишинёвской масонской ложи «Овидий». По какому-то странному стечению обстоятельств проживал он неподалёку от Михайловского — в деревне Жадрицы Новоржевского уезда Псковской губернии. Его имя — в «Алфавите декабристов», но аресту он не подвергался. Известно, что он был членом кишинёвской ячейки южной управы Союза благоденствия. Причиной его вынужденной отставки было закрытие ложи и подозрение в связях с заговорщиками.
В Одессе Пушкин посещал дом Ксении Михайловны Соколовой, дочери херсонского предводителя дворянства М. М. Кирьякова. Соколова оставила воспоминания о Пушкине. По её словам, в михайловской ссылке Поэт часто навещал П. С. Пущина в Жадрицах. Что их связывало в этот период? Только ли соседские отношения, разнообразящие скуку сельской жизни? Генерал в отличие от Пушкина располагал свободой передвижения, время от времени ездил в Петербург. Кстати, петербургской хроникой отмечен его приезд в столицу между 6 и 9 июнем 1826 г. — в эти дни завершался суд над декабристами. Если это совпадение неслучайно, оно даёт повод для такого несколько неожиданного заключения: он вполне мог быть связным между Северным отделением Союза благоденствия и тайными его членами в Псковской и Новгородской губерниях, между Рылеевым и Поэтом. Конечно, это всего лишь предположение. Выяснением подробностей их взаимоотношений отнюдь не стоит пренебрегать — нередко обнаруженный конец нити неожиданно помогает размотать запутанный клубок. Может, Павел Сергеевич Пущин и окажется той фигурой, которая единой нитью свяжет воедино несколько неясных эпизодов биографии Поэта преддекабрьского периода.
Одним из них и является загадочная поездка Поэта в Бронницы Новгородской губернии — в 354 верстах от вотчины Пушкиных. В те самые Бронницы, куда неизвестно зачем в декабре 1824 г. будто бы ездил Пушкин. Впрочем, не ясно, на основе каких фактов определил Цявловский время этой поездки — декабрь 1824 г. Более убедительно другое предположение — Пушкин по дороге из Одессы в Михайловское завернул в Бронницы Калужской губернии, в пятидесяти километрах от Москвы. А значит, это было не в декабре, а в первой половине сентября 1824 г. Пушкинистика располагает пока единственным документом о пребывании поэта в Бронницах — письмом «некоего Филимонова» (выражение Цявловского) к сестре от 15 сентября 1825 г.: …я не только знаю наизусть все сочинения его, но даже познакомился с ним самим прошлого года, когда он проезжал через Бронницы в Петербург. Он знаком с нашим Дороховым и пробыл у нас целый день и доказал, что он так же мил в обществе, как нравится по стихам своим.[56] Позднее Цявловский предположил, что «некоего» звали Николаем Ивановичем. Имя поручика Н. И. Филимонова пушкинист обнаружил в списках Драгунского полка, шефом которого являлся брат великой княгини Александры Фёдоровны — принц Вильгельм Прусский. А. А. Васильчиков в книге «Семейство Разумовских» упоминал, что принц был шефом Калужского полка. О том же пишет В. П. Старк в книге «Портреты и лица». Во время приезда Вильгельма в Россию в 1817 г. в Калужской губернии, где находился полк, в честь принца состоялся военный парад.
Не берусь утверждать, что в 1824 г. полк по-прежнему квартировал там же. Но нет доказательств, что именно поручик Николай Филимонов был автором цитированного письма. Упоминание о
