Он ведёт меня - [70]

отличать – вера, вдохновляющая любое наше решение, выбор, поступок. Без веры любая жизнь – лишь пустая, нудная повседневность с полой сердцевиной, вереница сменяющих друг друга дней, почти лишенных смысла и каких-либо достижений. С верой же даже самые нудные и будничные повседневные дела обретают достоинство и смысл – как для нас самих, так и для Царствия Божия.

В любой жизни бывают переломные времена, времена страха и тревоги, разочарований и вражды, порой даже ужаса. Распространение Царства Христова – сего Царства правды и мира, любви и истины – еще не завершено здесь, на земле; оно началось, но многое еще нужно сделать, прежде чем оно достигнет своей полноты, и вся тварь будет обновлена согласно замыслу Отца. И, словно плевелы среди пшеницы, рядом со справедливостью все еще существует зло, рядом с любовью – ненависть, рядом с хорошим – плохое, рядом с праведником – грешник. А потому никто из нас не в состоянии избежать противоречий этого несовершенного мира – ни грешник, ни святой, ни злой, ни добрый, ни слабый, ни сильный, ни больной, ни здоровый, ни простак, ни ученый, ни равнодушный, ни ревностный. Лишь посредством живой веры человек может научиться жить в покое среди всех противоречий этого мира, когда бы они ни проявились и каковы бы ни были, ибо он знает, что с ним – Бог. Среди страданий, неудач и даже греха, когда он чувствует себя заблудшим или сокрушенным искушениями и страхом, его вера все равно напоминает ему о Боге. Вера научила его подниматься над обстоятельствами этой жизни и не сводить глаз с Бога, от которого он ожидает благодати и помощи, в каковых он нуждается, каким бы недостойным он себя ни чувствовал.

Итак, вера есть ось нашего нравственного и духовного равновесия. Проблемы зла и греха, несправедливости, страданий и даже смерти не могут сломить верующего или поколебать его доверие к Богу. Бессилие разрешить эти проблемы не станет для него источником уныния и отчаяния, как бы ни тревожился он и ни боялся за себя и за окружающих. В центре его существа живет непоколебимая уверенность в том, что Бог позаботится о нем на таинственных путях Своего Божественного Промысла.

И в тоже время вера учит его и тому, что он не может оставаться безучастным, не может просто пожать плечами и сказать: «Бог позаботится». Он знает, что он должен, говоря словами одной духовной максимы, «поступать так, словно все зависит от него, и молиться так, словно все зависит от Бога». Он понимает, что Царствие Божие пришло на землю в Воплощении. Ведь именно в тайне Воплощения Бог стал человеком, дабы подать нам совершеннейший пример – и этим примером научить нас распространять Царство Его на земле. Царствие Божие будет возрастать на земле и достигнет своей полноты подобно тому, как было установлено: посредством повседневной и, на первый взгляд, незаметной жизни тех, кто всегда творит волю Отца.

Эта-то вера и впечатляла меня так сильно в христианах Красноярска и в других верующих, которых я встречал в Советском Союзе: в православных, в баптистах, в евангельских христианах и в приверженцах самых разных религиозных групп, с которыми мне приходилось общаться. Несмотря на все препятствия, всевозможные формы подспудного давления и юридические ограничения, они тем не менее сохранили свою веру в Бога и все, что она подразумевает на деле. Я знаю, что их молитвы и их страдания – лишь предзнаменование будущих плодов веры на этой земле, известной некогда под именем Святая Русь. Царствие Божие стоит и распространяется благодаря деятельной и незыблемой вере таких людей; хранится оно и в сердцах народа, который инстинктивно чувствует, что в жизни должно быть нечто большее, нежели обещанное коммунистами светлое будущее. Никто не знает лучше тех, кто непрестанно атакует эту веру, как глубоко и прочно укоренено ее семя в России; и только Богу в Его Промысле ведомо, как скоро она расцветет.

Глава двадцатая Человечность

Мое пребывание в Красноярском приходе продлилось недолго. Однажды, в час ночи ко мне явились сотрудники КГБ и дали мне сорок восемь часов, чтобы покинуть город. Они не тратили времени на объяснения и споры. Они лишь аннулировали мое разрешение проживать в Красноярске, поставив на нем специальную печать, и сказали мне, что меня арестуют, если через два дня я все еще буду здесь. Они игнорировали мои вопросы и совершали все процедуры очень по-деловому, в основном молча. Когда они закончили, главный гебист сказал мне холодно и четко: «Владимир Мартынович, мы вас предупреждали не однажды, и это ваш последний шанс. Вы можете ехать или в Абакан, или в Енисейск. Это все». Я никогда не слышал ни об одном из этих городов, но он сказал мне, что Енисейск в Северной Сибири, а Абакан – в Южной. Северной Сибирью я был уже сыт по горло, а потому выбрал Абакан. «Прекрасно, – сказал он, – теперь позвольте мне объяснить вам одну вещь: в Абакане вы не будете заниматься тем, чем занимались здесь и в Норильске, иначе кончите там, где начинали. Я ясно выражаюсь?» Он ничего не сказал о священстве или о религии, но мы оба прекрасно понимали, о чем идет речь.