Он ведёт меня - [65]

Некоторое время спустя, во время молитвы, меня посетила мысль о том, что творить волю Отца не всегда просто: слова Господа нашего, которые я твердил, были произнесены во время борения в Гефсиманском саду. Так молился сам Христос в ожидании часа величайших испытаний и величайшего Своего унижения. Мы часто используем их как пример послушания, но, в сущности, они представляют собой образец добродетели смирения. Ведь смирение, в конечном счете, основано на простом признании одной основополагающей истины: подлинных взаимоотношений между Богом и человеком. «Смирение есть истина». Это духовное изречение хорошо обобщает сию мысль, ибо смирение есть не больше и не меньше, чем знание своего места пред лицом Бога. Вся жизнь Христа от рождения и до смерти была совершенным актом смирения, которое проистекало из Его всецелого подчинения воле Отца. Своей вершины оно достигло на кресте, где Он умер, униженный и лишенный всего. «Научитесь от Меня, – сказал Он Своим ученикам, – ибо Я кроток и смирен сердцем». Однако, даже имея за плечами богатый опыт духовной жизни, редко кто из нас бывает смирен, когда его унижают. И, чтобы когда-нибудь научиться этому, мы непрестанно должны напоминать себе о смиренном Христе, о Христе, который всегда творил волю Отца.

С возмущением относиться к унижению только естественно. Мы испытываем отвращение к унижению, потому что оно оскорбляет достоинство нашей личности, другими словами, ранит нашу гордость. В этом ключ к проблеме. И в такие моменты не мешает вспомнить, кто такие мы и кто такой Бог. Если за опытом унижения мы не видим ничего, кроме боли и неприятных ощущений, то только оттого, что потеряли из виду – по крайней мере, на этот миг – волю Божию и Промысел Божий. Ибо источник унижения – те обстоятельства, ситуации и люди, которыми Бог окружает нас ежедневно, а все это – проявления Его Промысла. Поэтому мы должны научиться видеть во всем этом – даже в унижениях – возможность глубже подчиниться воле Божией. Творя волю Отца, Христос вынужден был терпеть вражду, противоречия и – о, да! – унижения, и все же Он всегда был готов забыть о Себе всецело и Своими делами прославлять Отца. Чтобы наша жизнь стала подлинным подражанием Христу, мы тоже должны научиться этому.

Мы должны непрестанно возвращаться к той катехетической истине, которой учились детьми: мы созданы Богом для того, чтобы любить Его, почитать и служить Ему в этой жизни, дабы обрести с Ним блаженство в жизни будущей. Мы спасаемся не тем, что творим свою собственную волю, но тем, что творим волю Отца; мы творим ее, не истолковывая ее по-своему и не приписывая ей тот смысл, который нравится нам, но принимая ее во всей полноте, такой, какой нам являют ее ситуации, обстоятельства и люди, ниспосылаемые Его Промыслом. Это так просто и в то же время так сложно. Каждый день, каждая минута дается нам Богом именно с этой целью. Мы же, со своей стороны, можем принимать и вновь возносить Богу всякую молитву, всякое дело, всякое страдание всякого дня, какими бы незначительными и прозаичными они нам ни казались. И все же именно потому, что наши повседневные обстоятельства зачастую кажутся такими незначительными и прозаичными, мы так часто не делаем этого. Именно потому, то наша повседневная жизнь на первый взгляд так ничтожна и прозаична, от нас, со всеми нашими благими намерениями, все время ускользает осознание того, что все это тоже – знамения воли Божией. Однако в отношениях между Богом и человеческой душой не бывает маловажных моментов; в этом тайна Божия Промысла.

И каждый день в окружающей нас жизни мы видим тому примеры. Молодые люди, которые собираются пожениться, выбирают профессию или решаются последовать призванию к священству или монашеству, переживают такое воодушевление и внутренний подъем, каких никогда не знали прежде. Потом годы идут, трудностей становится все больше, и от человека непрестанно требуются все новые жертвы и духовное обновление, чтобы оставаться верным некогда данному обещанию или обету. И вот тогда начинается настоящее испытание нашего смирения – сознания своего места пред лицом Божиим. Тогда трудности, связанные с нашим призванием, становятся бременем. «Иго Мое благо, и бремя Мое легко», – сказал Христос, но бремя повседневной жизни, самопожертвования, самоотречения и унижения может быть таковым только в том случае, если мы видим в нем изъявление воли Божией. Возможно ли что-то более утешительное, чем способность видеть в бремени или в унижении не только бремя и унижение, но волю Божию, которую Бог вверяет нам в этот миг? Если у меня есть такая способность, то, какими бы тяжелыми и мучительными ни были мое бремя или мои тяготы, я смогу нести их в духе, который воистину способен сделать их легкими, ибо осознание того, что они исходят от Бога и представляют собой Его волю, несет с собой чувство воодушевления, достигнутого, значимости, дающее сердцу радость и утешение.

Но, к сожалению, те, кто утратил подлинное чувство смирения – этого непрестанного осознания взаимоотношений между каждым человеком и Богом, – утратили тем самым и способность так смотреть на свое бремя. Вместо того они видят только само бремя, тяготы, унижения; и это повергает их в уныние. Они начинают жалеть себя, многое подвергать сомнению в своей семейной жизни или в своем призвании, которое прежде они так высоко ценили. Жертва, труд и самоотверженность кажутся лишенными смысла; милосердие, терпение и любовь становятся пустыми словами. Теперь они начинают сомневаться даже в разумности или в действительности своего первоначального решения, принимаются искать освобождения или какого-то пути назад. Возможно, они обосновывают свои действия научными или психологическими данными или доводами о том, что мир меняется, и теперь другие времена. Но в конечном счете, они пытаются оправдать ту радикальную перемену в самих себе, которая и довела их до состояния внутреннего кризиса, кризиса призвания, которое они некогда избрали с такой радостью и воодушевлением.