Он смеялся последним - [5]
Но сработают другие, потаенные факторы, которые могут в корне повлиять на это распределение, о чем режиссеру никогда не станет ведомо.
Храбрый портняжка
Допущения:
не могло не произойти.
У всех на талонах значилось время явки: «10.00» — вот и заняли кандидаты, отряженные в Москву, диваны у двери пошивочной мастерской Дома Правительства. Можно, конечно, было разнести время явки каждого, сместив минут на двадцать, но до этого следовало додуматься.
Однако в десять никого не вызвали: непонятно откуда стало известно, что за дверью Лотар Пук — знаменитый портной из Вильни — обмеряет самого Пономаренко и других из аппарата ЦК, кого он определил ехать на декаду.
Писатели разбились на тройки из-за мебели: на диванах больше не вмещалось. Сидели тихо, шептались, посмеивались:
— Это тебе, тебе, Кондрат, под твое перо, — бубнил Лыньков. — Дальше читай, Аркадий!
Кулешов развернул мятую газету, в которую была завернута стопка листков со стихами. Заслонив свою тройку, он в укрытии продолжал вполголоса:
— и это он всерьез: бульбу с помидором скрестить, чтоб, значит, и клубни были, и плоды!
— Разумно, — будто всерьез поддержал Кондрат. — Могу предложить название новому плодоовощу: «помбуль» или «бульпом».
Лыньков пробасил:
— Думаю, селекционер выберет название «сталинка».
Тройка сдержанно улыбалась.
Лыньков и Кулешов припоздали: не попали в облаву на писателей-«нацдэмов», творчество обоих протекало удачно. Оба издавались, были удостоены званий, премий и наград. На домах, где жили, установлены мемориальные доски в их честь.
— Люди, я вот думаю, — обеспокоенно размышлял Крапива, — может, мне не ехать?
— Так договорились же вместе пивка попить! — воскликнул Кулешов.
— Да не о том, не о том я! В Москву: ехать — не ехать?
— Поедешь, раз они решили, — вздохнул Лыньков.
А Кулешов попытался шутить:
— Увернешься — костюм твой кому подойдет? Ты, Кондрат, вон какая дылда!
Крапива никак не отреагировал, сидел удрученный.
— Слушайте, — зашептал Лыньков, доставая из кармана смятый листок, — чуть не забыл, а как вам это нравится:
«Мужыкі, паўстаньце,
Разганіце калгас,
А іначай усіх падавяць вас.»
— Тиш-ше! — перестав смеяться и оглядываясь опасливо на другой диван, зашипел Кулешов. — Айзек навострил ушки.
Под пальмой толстенький кудрявый Айзек Мовчар, упорно подписывавшийся «Алесем», делал вид, что вникает в статьи «Советской Белоруссии». Квартальная подшивка газеты, скрепленная фанерной планкой, была тяжела, объемна, и чтобы видеть вестибюль пошивочной, низкорослому Айзеку пришлось поставить подшивку на колени.
Тройка приглушила голос.
— Откуда это? Чье?
— Не знаю: в карман пальто в гардеробе сунули листовку:
«Пісаў Іван Зацяты,
Ён у барацьбе заўзяты,
Рыхтуецца да нападу На Савецкую ўладу.»
— Да уже наверняка раскрыли, кто распространяет.
— Как узнают, откуда?
— «Откуда, откуда» — по шрифту машинки определяют!
— Секретарша Радиокомитета — туда стишок прислали, на Революционную три — перепечатала, прежде чем начальству… Один себе, а четыре экземпляра отдала солисту-балалаечнику Радиокомитета Струневскому.
— А дальше уж всю цепочку просчитать — это у них быстро!
— Туда же, на радио, пришло письмо от пионера: «Самым большим желанием было у меня побывать в Мавзолее и увидеть вас, товарищ Сталин».
— Уже прочитали в радиопередаче «Пионерская зорька»?
— Не знаю. Наверное.
Зажимали от смеха рты. Мовчар не выдержал, высунулся из-за газетной стопки, бросил, как бы шутливо:
— Шалом, Кондрат!
— Воистину шалом, Айзек, — в таком же тоне ответил Крапива.
— И что там за анекдоты рассказываете?
— Выяснили, что фамилия портного, извините: Пук, Лотар Пук.
— Ну, тут веселья — на один смешок, — пытался продолжить Мовчар. — Бывают у нас фамилии и посмешнее.
Кулешов зашуршал газетой, которой укрывал свою тройку:
— Все. Хватит хихикать. — И тут поэт обратил внимание, что газета эта — «Звязда», и прямо перед ним — рифмованные строки. — По-серьезному давайте. Вот: «Письмо белорусского народа товарищу Сталину». Читай, Михась! — И, зажав рот, откинулся на спинку дивана.
Лыньков срывающимся от смеха голосом попытался декламировать:
— «Рушко і Гунько, і Арэстаў, і Зубаў,
І Гладышаў, Мельнікава і Харнас —
І многа іх лепшых, настаўнік наш любы,
Твае гэта вучні — героі між нас.»
Газету перехватил Кулешов, стал читать, чем дальше, тем визгливей:
— «Таварыш Вілентнікава і Слесарова,
Еўсюціна, Розенберг, Туфар, Скабло —
Паэты ім дораць гарачае слова,
Ім славаю яснае сонца ўзышло.» Овидий!
Мовчар оставался невозмутим, пристально оглядывал веселую тройку, упрекнул громко:
— Лучшие поэты Белоруссии слагали от всего сердца — это голос нашего народа!
Айзек Евелевич Мовчар — представлялся: «Алесь Евгеньевич» — в 30-е годы строчил разгромные материалы о литераторах, что помогало органам выявлять свободомыслящих. Когда в конце 80-х газеты тех лет из спецхрана выставили в открытый доступ, он в читальных залах библиотек незаметно вырезал свои статьи предвоенных лет о «нацдэмах», — по сути, политические доносы.
— Что вас веселит, товарищи? — все допытывался Мовчар.
— Радуемся. Восхищаемся. Высокий с-слог!
Крапива перехватил газету и сделал вид, что читает напечатанное там:
Заочные диалоги составлены из высказываний на съёмках фильмов «“Песняры”. Беларуское чудо», «“Песняры” Прерванный полёт» и неосуществлённого фильма «Разменянные “Песняры”», из аудиозаписей и документов.
Этот фильм — рекордсмен советского кино по «лежанию на полке»: 22 года! Он задумывался на угасании «хрущёвской оттепели», запускался в эпоху «волюнтаризма», снимался в начале «застоя», тогда же был запрещён, перележал на полке и «стагнацию», и «ускорение-гласность», и смерть аж четырёх Генсеков КПСС, и при пятом был — изувеченный, резаный-перекроенный! — допущен к зрителям уже совсем другого поколения накануне развала СССР.Речь пойдёт о фильме «Житие и вознесение Юрася Братчика», он же — «Евангелие от Иуды», он же — «Христос приземлился в Гродно».
Наберите около восьми утра его телефон — не домашний, там давно нет, давно ушёл на работу, обязательно пешком — а служебный, с большим количеством цифр «8»: директор и художественный руководитель Государственного концертного оркестра Беларуси, всем известного «АБ», уже в офисе. И если ему ещё не испортили настроение, а нервничает и пребывает в состоянии обиженного почти постоянно, то можете быстро решить с ним несложные вопросы. Потому что уже с восьми утра начнутся запланированные визиты. Побудем рядом — зримо и незримо, — и станет ясно: какой он, МИХАИЛ ФИНБЕРГ, одиночка в людском водовороте — с рассвета до полуночи.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
Иногда сказка так тесно переплетается с жизнью, что в нее перестают верить. Между тем, сила темного обряда существует в мире до сих пор. С ней может справиться только та, в чьих руках свет надежды. Ее жизнь не похожа на сказку. Ее путь сложен и тернист. Но это путь к обретению свободы, счастья и любви.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.