Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности - [68]
На рельефах саркофага Мерехи «апобаты» изображены согласно описанным выше вариациям: воин на стороне A сильно отклоняется назад, ухватившись одной рукой за передок колесницы, а другой удерживая на весу щит. На стороне В аналогичный персонаж держится правой рукой за борт колесницы, но стоит почти прямо, даже чуть подавшись вперед; плащ развевается за его спиной. Оба держат одну ногу на весу. По сравнению с греческими образцами имеются некоторые различия в облачении. Традиционное вооружение панафинейского апобата – шлем с султаном и щит, на греческих рельефах его одеяния могут быть разными – это фигуры в панцирях, коротких хитонах, а иногда (на рельефах IV в. до н. э.) и полностью обнаженные. Гениохи на греческих рельефах изображаются в длинных, высоко подпоясанных хитонах с короткими рукавами, какие обычно носят возницы. На рельефах саркофагов Мерехи и Паявы «апобаты» предстают в полной паноплии – в кирасах, шлемах и поножах (за исключением воина на стороне А саркофага Мерехи, который одет в хитон и, возможно, панцирь), а «гениохи» носят длиннорукавные хитоны, персидские башлыки или конические шлемы.
Саркофаг Мерехи – не единственный, но самый ранний ликийский памятник с изображением «апобатов». Среди более поздних, помимо уже упоминавшегося саркофага Паявы, следует назвать саркофаги Дереймиса и Эсхила из Трисы и саркофаг из Киенаи, а также фризы героона в Трисе, где мотив апобатов появляется несколько раз (Szemethy 1996: 126, Abb. 4–6). Как объяснить присутствие этого специфически афинского агона в ликийском контексте? Вопрос об ориентации ликийских памятников на афинскую иконографию и в целом проблема «аттицизмов» в архитектуре и изобразительном искусстве Ликии не раз поднимались исследователями и были комплексно исследованы Ю. Боркхардтом (Borchhardt 1987). Несомненно, эти заимствования имели место. Однако в какой мере вместе с изобразительными схемами заимствовались и смыслы? С чем был связан выбор именно этого мотива, имел ли он какое-то отношение к реалиям ликийской жизни или изображения «апобатов» следует интерпретировать сугубо в символическом ключе? В свое время Ф. Броммер предположил, что ликийцы переняли у афинян саму традицию соревнований апобатов и что, возможно, эти агоны получили в Ликии погребальный оттенок (Brommer 1977: 222). Однако подобные интерпретации не имеют под собой надежной почвы – письменных свидетельств о проведении гонок апобатов, тем более в погребальном контексте, в Ликии не выявлено.
Анализируя этот феномен, Хуберт Д. Семети приходит к выводу, что эти изображения в Ликии имеют исключительно символический смысл (Szemethy 1996). Он справедливо указывает на то, что сам образ колесницы и мотив колесничего агона мог быть перенят как символ аристократической жизни и элитарных атлетических занятий в греческом мире. Оружие, колесницы и тяжелую экипировку «апобатов» он интерпретирует как статусный элемент, важный для ликийской аристократии, отсылающий к героическому прошлому ликийцев, отраженному в Илиаде[164]. С таким прочтением можно согласиться, учитывая военную природу самого состязания апобатов, которое семантически было связано и с божественными битвами (гигантомахия [Гвоздева 2002: 46]), и с «гомеровскими» сражениями. Это зрелище, вероятно, должно было вызывать ассоциацию с легендарными временами, когда воины выезжали на поле боя на колесницах, спешивались на ходу, чтобы вступить в поединок, и затем снова запрыгивали на колесницу. «Ибо эти состязания, – пишет Псевдо-Демосфен, – из-за обращения к оружию и напряженного бега сравнимы с действиями на войне, а по своему великолепию и красоте снаряжения подобны отблеску могущества богов… Величайшее тому доказательство – произведение Гомера, где у него таким способом воюют друг против друга эллины и варвары» (Ps.-Dem. LXI.25. Пер. В. В. Вальченко).
