Октавиан Август. Революционер, ставший императором - [18]
Дальнейшая карьера Гая Октавия развивалась вполне успешно для сенатора. С ростом числа провинций большинство преторов уезжало туда в качестве наместников по окончании года. Кандидаты отбирались сенатом, а затем распределялись по жребию. Гаю Октавию досталась богатая и важная в военном отношении провинция Македония и ранг проконсула. Проконсулы и пропреторы не избирались напрямую, а получали свое право на командование (imperium) от сената. По дороге в провинцию Октавию пришлось иметь дело с бандой разбойников, орудовавших в районе Фурий близ Тарента на юге Италии. По словам Светония (Август. 3.1), это были остатки отрядов Спартака и отбившиеся от армии Катилины, однако Гай Октавий быстро расправился с ними.
Наместник имел отличные возможности для наживы, и большинство римлян связывали службу за пределами Италии с обогащением. Как писал поэт Катулл примерно в это время, первое, о чем спросил его друг, когда он возвратился из Вифинии, где служил в свите наместника, было: «Хорошо ли ты там нажился?» Один весьма известный пропретор Сицилии говорил, что человеку нужно три года наместничества: первый – чтобы заплатить долги, второй – чтобы стать богатым, а третий – чтобы собрать денег для подкупа судей и присяжных, имея в виду неизбежный процесс по обвинению в коррупции по возвращении в Рим.[67] Большинство было менее откровенно, однако в провинции проконсул обладал высшей военной и судебной властью, и здесь всегда было полно людей, жаждавших добиться его расположения. Наместники не получали зарплаты, хотя им возмещали расходы на себя и небольшую свиту.[68]
И вновь Октавий заслужил похвалу сенаторов за свои действия. Внутри провинции царил мир, а стычки на границе с бессами и другими фракийскими племенами позволили ему снискать славу военачальника. Он одержал победу в сражении, после которой воодушевленные воины провозгласили его императором, т. е. победоносным полководцем. Такая восторженная поддержка являлась необходимой прелюдией к дарованию сенатом права на триумф. Закон требовал, чтобы это была крупная победа, в результате которой погибло в бою не менее 5000 неприятелей, однако маловероятно, чтобы на практике кто‑то беспокоился о точности подсчетов.[69] Получение военачальником права на триумф чаще зависело от степени влияния в сенате его друзей.[70]
Карьера Гая Октавия развивалась успешно. Триумф помог бы ему добиться консульства. Юлий Цезарь также был на коне, добившись консулата на 59 г. до н. э., и существовала возможность того, что муж его племянницы также вскоре достигнет вслед за ним высшей магистратуры. Однако на пути из Македонии в Рим Гай заболел и умер в своем доме в Ноле.[71]
III
Консульство Юлия и Цезаря
«А что, – говорит другой, – если он захочет и быть консулом и иметь войско?» А тот (Помпей) возможно мягче: «А что, если мой сын захочет ударить меня палкой?» Этими словами он достиг того, что люди полагают, будто между Помпеем и Цезарем трения.
Из письма Марка Целия Руфа Цицерону, октябрь 51 г. до н. э.[72]
Юному Октавию было всего четыре года, когда его отец скончался, завещав бо́льшую часть состояния своему единственному сыну. Богатства рода предназначались для поддержки карьеры будущих его представителей. Браки в среде аристократии обычно обусловливались конкретными политическими и финансовыми преимуществами, с ними связанными, а потому разводы и новые свадьбы были в порядке вещей. Юлий Цезарь обручился в еще совсем юном возрасте, а затем женился трижды. Помпей вступал в брак четыре раза. Подобно тому, как Атия не взяла имя мужа, когда вышла замуж за Октавия, ее имущество осталось обособленным, и им, исключая приданое, управлял ее отец в интересах дочери. Обычно жена не наследовала состояние мужа, предполагалось, что главными наследниками станут дети, прежде всего сыновья.
В завещании были назначены опекуны, чтобы осуществлять надзор за имуществом мальчика, пока он не достигнет совершеннолетия. Одним из них стал Гай Тораний, человек, который занимал должность эдила (и, возможно, квестора) вместе с его отцом. Имуществом нужно было управлять, а деньги вкладывать в какое‑либо дело, чтобы сохранить, а в идеале приумножить наследство. Торания позднее обвиняли в том, что он потратил значительную часть состояния Октавия в своих целях. Вполне вероятно, что те, кто так говорил, просто ошибался, а не сознательно клеветал на него, однако когда Октавий станет взрослым, то посмотрит на это по‑иному и потребует жестокой расправы с ним.[73]
Атия представляла собой ценный актив для ее отца. Пока она оставалась молода (вероятно, ей не исполнилось и тридцати) и могла рожать детей, было бы совершенно неразумным не попытаться выдать ее замуж снова. Римские законы предполагали десятимесячный срок, после которого овдовевшая или разведенная женщина имела право взять себе нового мужа, чтобы не возникало сомнений по поводу отцовства ребенка, который мог родиться за это время. Марк Атий Бальб неплохо устроил свои дела, женившись на сестре Юлия Цезаря и став таким образом тестем Октавия. Это отнюдь не означало, что он не может искать новых союзов с другими аристократическими семействами и завести новые связи в своих интересах. Атия вышла замуж во второй раз, на сей раз за Луция Марция Филиппа, который станет консулом в 56 г. до н. э. Филипп не принадлежал к числу близких друзей Юлия Цезаря, однако его фамилия пользовалась большим уважением и добилась немалых успехов на политическом поприще, поддерживая хорошие отношения с обеими сторонами. Новый брак мог также обеспечить долгожданное финансовое пополнение. У Филиппа уже был взрослый сын, начавший политическую карьеру, а также дочь, и если он надеялся иметь еще детей от нового брака, то ему пришлось разочароваться.
