Окрик памяти. Книга вторая - [20]

В это время пришли Розинг с Лидией.

А вот и сваха пришла! – весело воскликнул Розинг, пожимая всем руки. – Это вы мне, Грабовский, должны быть благодарны за то, что женились на хорошенькой метисочке, – подмигнул он мне.

- Ах, Борис Львович, какая же я метисочка! – недовольно отозвалась Лидия. – Я – русская, коренная ленинградка.

- А мама-то кто была? Шведка! То-то! Ну, хорошо, хорошо, не сердитесь, я Борису польстить хотел – знаю, как он любит все заграничное, – шутил Борис Львович.

- Положим, не все заграничное люблю... – начал было я, но Николай Георгиевич Пискунов перебил:

- Позвольте помочь вам снять вашу знаменитую шубу.

- Воистину знаменитую, – подхватил Розинг. – Вы знаете, – обратился он ко всем нам, – на первом моем докладе о телефоте я так увлекся, что, выходя в вестибюле вместе с Поповым, надел его пальто, а он – мою шубу. Кстати, он провожал меня, и только когда мы подошли к дому, то заметили это!... – Он засмеялся и закашлялся. – Однако, крепкие у вас сигареты, Николай Георгиевич.

- Н-да! – важно пробасил Пискунов, пуская новый клуб дыма. – Гаванна!

- Черт курил, дымом жинку уморил, – проворчал я и, вскочив на стул, открыл форточку.

- Ну как, можно садиться? – Мне не терпелось попробовать изготовленные по моему рецепту пельмени.

- Пожалуйста, – сказала Лидия. – Чтобы не выбегать из-за стола, я уже сразу все поставила.

- Правильно! – сказал Розинг. – А ну-ка, попробую отгадать вкусы хозяев. Это, – он указал на сладости и фрукты, – наверное, Лидины.

- Так! – кивнул я.

- Это, – он указал на батарею бутылок, – Николая Георгиевича.

- Правильно! – довольно пробасил тот

- О пельменях говорить нечего, уже знаю вкус Грабовского. А что в закрытом блюде – отгадать не могу.

- А это тоже мое предложение – азиатский плов! – торжествующе воскликнул я. Попробуйте – пальчики оближете. Кстати, у нас в Ташкенте его едят руками.

- Надеюсь, вы не заставите нас придерживаться ваших азиатских обычаев? – шутливо испугался Розинг.

Николай Георгиевич разлил по рюмкам вино.

- За что произнесем тост? – спросил он.

- За самую лучшую в мире женщину – европейку, которую этот человек похитил себе в жены и увозит в Азию! – поднял рюмку Розинг. – Да, да, Грабовский, не улыбайтесь: разве каждый муж не считает свою жену лучшей в мире?

- Чокайся, ходячая формула, своей кружкой с какао, раз не можешь выпить рюмки вина, – подставил мне кружку Пискунов.

- Ну и душистые же у вас пельмени, Грабовский! – сказал Розинг, делая глоток вина.

- Настоящие азиатские! По моему рецепту, – похвалился я. – А вот что вы о плове скажете...

- Я бы не решилась хвалиться, – перебила Лидия. – Я рискнула попробовать и то после – его настойчивых уговоров – думала, весь рот сожгла, столько перца. И представьте, тут же изюм! Жирная баранина, постное масло, морковь, лук, перец – и изюм!

- А вы знаете, что подобные казалось бы несовместимые комбинации дают иногда положительный эффект, – оживился Розинг.

- И не только в кулинарии. К сожалению, у меня сегодня немного времени и, если вы не возражаете, – он кивнул Лидии, – мы поговорим о телефоте. Перед своим отъездом Попов демонстрировал мне опыт с телефотом – прием изображения на звук. Очень интересно. Также, как и опыты с трубками, где имеются две нити накала, а посередине положительная сетка. А подумали ли вы о такой возможности, что фотослой является полупроводником?

- Разве есть такие слои? – спросил я.

- Да, есть, я много работал над ними. Произведем примерный небольшой расчет: мы имеем в телефоте квадратный экран восемьдесят на восемьдесят миллиметров или 6400 квадратных миллиметров. Пусть каждый элемент изображения есть квадрат в 1 миллиметр. Тогда все изображение состоит из 6400 элементов разложения. Пусть вся картина передается в одну секунду. В приемнике поставим инертный фосфоресцирующий слой. Тогда один элемент изображения передается в 1/6400 секунды. Но если мы поставим там полупроводниковый фотослой, проводимость которого увеличивается от времени действия света на него, то теоретически сила фототока увеличится в 6400 раз. Конечно, практически можно ожидать усиления примерно раз в десять[9].

- И то хорошо! – воскликнул я.

- Еще бы! – подтвердил Пискунов. Вашу рюмку, профессор.

- Вы обещали досказать о вашей книге, – напомнил я.

- Видите ли, – замялся Розинг, – я считаю, что всякому явлению в природе должно быть противоявление. Следовательно, безусловно, существует минус-материя, и, видимо, не так уж трудно ее получить. Но надо сказать, что я не совсем уверен в своих выводах. Так, например, расчеты говорят, что помимо электронов и плюс-электронов, сами атомы состоят из разных частичек, причем число их весьма порядочно. Возможно, я ошибаюсь. Ведь этих частиц еще никто не наблюдал.

- Конечно, ошибаетесь, – подтвердил Пискунов, намазывая горчицу на пельмень и опрокидывая в рот рюмку водки. – Вы кушайте больше, ей – Богу лучше будет».

ТАШКЕНТ – РОДИНА ИЗОБРЕТЕНИЯ

В Саратове, где временно поселились Грабовские в 1926–1927 годах, Борис Павлович провел большую агитационно-разъяснительную работу, как говорили в те времена, в пользу электронного телевидения. Он неоднократно выступал с лекциями перед различными аудиториями. Только в Саратове их было более сорока. Тема лекции «Видение по радио» была записана и сохранилась доныне.