Окрик памяти. Книга третья - [193]

Профессор А.Я. Гордягин. В филиале Тюменского областного архива в г. Тобольске нашлась переписка А.Я. Гордягина к Н.Л. Скалозубову. Она представляет несомненный интерес, поскольку отражает научные устремления двух естествоиспытателей, их дружеское расположение друг к другу и уровень взаимоотношений. Материалы содержат 14 писем, написанных за пятилетний период с ноября 1898 по декабрь 1903 года. Это было время, отличное от нашего, когда эпистолярный жанр общения еще не вышел из моды, а научно-технический прогресс не побуждал, как сейчас, отсылать корреспонденцию размером не более одной тетрадной страницы. Может, поэтому некоторые послания А.Я. Гордягина насчитывают по объему более полутора десятка страниц. Тематика писем отражает научные интересы Гордягина, связанные с изучением состава и распространения почв на территории Тобольской губернии. Н.Л. Скалозубов был надежным помощником. По просьбам своего казанского корреспондента он отправлял образцы почв для их последующего анализа, в том числе образцы, отобранные с помощью ручного бура с глубины в несколько десятков сантиметров. «Имейте ввиду, что понадобится 4-5 штанг, буровая ложка и двойные тиски», – пишет Гордягин в одном из писем. Обработка опытных данных принадлежала самому Гордягину. Как во всякой дружественной переписке, корреспонденты обменивались семейными новостями, душевным и рабочим настроением, успехами и неудачами научной деятельности.

Интонация переписки свидетельствует, что, несмотря на общность научных интересов, главенствующая роль в обсуждении результатов исследований принадлежала Гордягину. Он подсказывает Скалозубову направление поисков, просит прислать образцы почв из различных районов юга губернии, делает выводы и тут же призывает своего корреспондента провести их проверку. Проверка сводится только к дополнительному сбору сведений, то есть фактического материала, без какой-либо его авторской интерпретации со стороны Скалозубова («интерпретации могут меняться со временем, а опытные данные – никогда»). Словом, отношения двух естествоиспытателей сводились к типичному положению учителя (Гордягин) и ученика.

«Тобольские наблюдения продолжают занимать меня, и не будь всяких семейных несчастий, работа очень продвинулась бы вперед», – пишет Гордягин в письме от 30 ноября 1898 года. И далее: «Благодарю и целую вас за то, что прислали мне образцы почв, в которых было зарегистрировано состояние культурных растений на солонцеватой почве. Жаль, что у меня таких образцов собрано очень мало, а то можно бы, пожалуй, вывести кое-какие любопытные заключения. Однако из того, что есть, видно, что культурные растения не любят почв, в которых содержание НС1 переходит за 0,05 %. Конечно, водоснабжение играет огромную роль. С другой стороны, почему, например, в Сладковской волости богатая солью почва не отражается так сильно ни на культурной, ни на дикой растительности?».

Семейные несчастья у Гордягина были связаны с тяжелой болезнью матери. Пока она была жива, Гордягин постоянно передавал от нее привет супруге Скалозубова, которую она очень любила. В январском письме 1899 года сообщается о кончине матери. «Она была, несомненно, главной нитью, привязывающей меня к жизни. Только благодаря ее постоянному надзору за моим душевным настроением не развилась во мне ипохондрия, к которой я всегда так склонен. Со смертью мамы нервы мои стали никуда не годные. Кроме того, и глаза сильно ухудшились. По некоторым объективным признакам мне надо опасаться развития глаукомы». Из письма следует интересный обмен мнениями об участии Скалозубова с его материалами на Всемирной выставке 1900 года в Париже. Гордягин пишет: «Ваша мысль насчет устройства образцов почв для Парижской выставки мне очень нравится. Необходимо устроить их в как можно более наглядном виде. Я уже думал об изображении результатов химических анализов в виде диаграмм».

В письмах А.Я. Гордягин неоднократно поднимает вопрос о причинах различия черноземов в лесных и степных районах, на реальные отношения между лесом и степью. «Лес не селится на почвах с высоким вскипанием. Почему это так – неизвестно, и ключа к разгадке этого явления химические анализы не дают. Но сам факт, как мне кажется, сомнению подлежать не должен. Главное отличие лесных и степных черноземов лежит, возможно, в содержании углекислой извести». Весьма интересовала ученого граница лесостепи: «Скажу вам, что вопрос о степи представляется мне самым трудным во всей работе. Трудность его для меня лично возрастает еще и потому, что на севере степной полосы в Тобольской губернии я не был».

Интересно отношение Гордягина к суете университетской жизни в Казани. Он с возмущением сетует своему сибирскому корреспонденту на то, что его, известного профессора, дирекция и заведующий кафедрой отрывают от научной деятельности поручениями типа покраски столов, кураторства над студентами, работой лаборантского уровня и т. п. «Эта должность куратора, придуманная, конечно, в Петербурге, представляет собой хороший образчик столичных изобретений, от которых никому не лучше, а может быть, вовсе хуже. И хотя результаты этого кураторства весьма незначительны, времени на него, а равно, и нервов, пришлось ухлопать очень много. Выть волком приходится! И ведь что только нынче делается. Представьте себе, в Киевском политехникуме, как говорят, студенты осудили двух профессоров, им не понравившихся, со ссылкой, что не они их избирали. Публика, знаете ли!». Много А.Я. Гордягин пишет о дрязгах в университете и на кафедре, которые мешают работе и уносят остатки душевного и телесного здоровья, о невероятно высокой учебной нагрузке. Как ни прискорбно, но подобного рода университетские проблемы за минувшее столетие мало в чем изменились и в наше время: возрождалось и не раз кураторство; деятельность профессоров оценивалась с точки зрения студенчества, ленивого в немалой своей части; сохранилась, несмотря на десятилетия словесных перепалок, перегрузка преподавателей, из-за чего на научную работу уходит время, отведенное отдыху, и т.п.