Окорок единодушия - [50]

Раздался всеобщий хохот; Иона прошептал жене: «Погубила ты и себя и меня!»

— А что ж мне было делать? Они про меня говорят, а мне не отвечать?

— Впрочем, обман у них был с обеих сторон, — продолжал Джоддок. — У Ионы также были свои интрижки…

— Я была в этом уверена, — прошептала Нелли, — а теперь все откроется.

— Успокойся, моя милая, пожалуйста, не горячись, — отвечал Иона.

— Вы должны представить доказательства вашим словам, капитан Джоддок.

— И представлю, — отвечал гигант. — Я сам видел, как вы любезничали с Пегги, вашею служанкою.

— Клевета! гнусная клевета! — отвечал Иона.

— Позовите сюда Пегги, — сказал сквайр. Она была введена, и сквайр спросил ее:

— Вы слышали, что говорит капитан? правда ли это?

— Хозяин был ко мне всегда очень милостив, я не могу на него пожаловаться, — сказала Пегги.

— Я думаю. А что сказала б ваша хозяйка?

— Я не знаю, ваша милость.

— Позовите сюда Керроти Дика, — сказал сквайр. — Капитан Джодлок говорит, что замечал, как ваш хозяин волочится за Пегги. Правда ли это? — спросил он глупого парня.

— Еще бы не правда! — отвечал он. — Я сам видел, как он цалует ее.

— Неужели?

— А как же? И с самого Рождества беспрестанно вижу.

— В самом деле? И беспрестанно! Ах, он старый негодяй! — вскричала Нелли.

— Вот, глупый, пропала я с тобою! — закричала Пегги. — Ну, да и не пойду же я теперь за тебя!

— А пожалуй и не ходи, — отвечал раздраженный Дик, — цалуйся с Ионою.

Присяжные опять начали говорить между собою, опасаясь неблагоприятного решения. Иона спешил поддержать свое дело сильным протестом против показания Джоддока.

— Ему нельзя верить, ваша милость, — сказал он, обращаясь к сквайру, — он беглый обманщик, убежал из балагана мистера Шипсгенка.

— Это правда, ваша милость, — сказал клерк, — и теперь хозяин балагана с полицейскими стоит у дверей, чтоб взять его, как он кончит свое показание.

— Введите ж его сюда, — сказал сквайр.

Шипсгенк, высокого роста, сухощавый человек с ястребиными глазами и кошечьими ухватками, едва завидев Джоддока, закричал: «А, вот он, это и есть мой великан!»

— Ваш? Почему ж вы его так называете? — заметил сквайр. — Разве он ваша собственность!

— Почти что так, ваша милость, — отвечал Шипсгенк, — он у меня забрал деньги вперед, и никуда от меня отстать не может. Я уж много лет показываю его на всех ярмарках. Да человек-то он негодящий: все бегает, не сразу поймаешь. Вот и теперь сбежал. А я его везде показывал. А он всегда мне делает убыток, всегда куда-нибудь сбежит.

— А, так и есть! Мне с первого раза показалось, что он похож на великана Трегонна, которого показывали на чельмсфордской ярмарке, — заметила про себя Нелли.

— Могу ли я предложить вопрос Джоддоку? — сказал Джильберт Монфише, и получив разрешение, сказал гиганту: — Вам, вероятно, неприятно возвращаться к Шипсгенку?

— О, ни за что б не воротился, сэр, если б не забрал у него денег! — со вздохом сказал гигант.

— Я вас выкуплю, — отвечал Монфише. — Сколько он вам должен, Шипсгенк?

— Да около сотни фунтов; но скажем — семьдесят.

— Вот вам семьдесят фунтов, и власть ваша над Джоддоком прекращается.

Содержатель балагана с благодарностью удалился.

По окончании этого веселого эпизода, Симон Эппельярд встал и объявил, что, выслушав показания, присяжные единогласно признают Иону Неттельбеда и его жену недостойными награды, и просьба их отвергается.

— Отвергается! — отчаянным голосом вскричал Иона. — Рассудите, ведь вы мне отказываете потому только, что против меня говорит балаганный фокусник!

— Вы ошибаетесь, Иона, — отвечал Эппельярд, — присяжные были согласны в своем решении прежде, нежели явился свидетелем Джоддок. Вы не можете получить награды.

— Просьба ваша отвергается судом, — подтвердил сквайр.

— Прости же навсегда моя надежда на окорок! — уныло произнес Иона. — А как он хорош! увы! увы!

— Не унывайте, Иона, — сказал сквайр, — немногие оказываются достойными награды. По окончании заседания, надеюсь видеть вас и Нелли у себя в доме.

— Благодарим, ваша милость, — отвечал Иона и, уходя, еще раз бросил печальный взгляд на окорок.

— Вызывайте других искателей, Ропер, — сказал сквайр.

— Вызываются Эльюрд Физвальтер и Роза, его жена, — сказал секретарь, и клерк громовым голосом повторил его слова.

При шёпоте ожидания и одобрения вошли на платформу молодые супруги. Они стояли, держа за руку друг друга и весело отвечали на все вопросы секретаря.

Окончив вопросы, Ропер обратился к сквайру и сказал: «Теперь, по уставу, должны быть вызываемы свидетели. Имею честь явиться первым свидетелем, ваша милость».

Он перешел на место, назначенное для свидетелей, и сказал, что, коротко зная семейную жизнь Эльюрда и Розы Физвальтеров, должен вполне подтвердить справедливость их прав на награду. Двадцать других свидетелей подтвердили то же самое.

— Может ли кто-нибудь сказать противное показаниям свидетелей? — спросил сквайр.

— У меня есть доказательство противного, — вскричал Иона, становясь на платформу.

— Скажите же, что вы знаете, — отвечал сквайр.

— Я совершенно согласен с показаниями в пользу мистрисс Розы Физвальтер; но супруг ее не может быть признан примером супружеской верности.