Окопники - [3]

Хрястнет выстрел, нацеленный в душу.

— Эх, ветрище…

Была не была!

Мне об этом гадать не годится, —

Лучше думать о смерти врага…

Ох, свистит, эх, метет и клубится

Ледяная сквозная пурга!

Можно с ветром рассыпаться в поле,

Раствориться в блескучей пыли.

Грудью землю сдвигая до боли,

Приподнялся передний:

— Пошли!..

Колыхнулися вьюгою белой,

Размахнулись в землянках чужих,

И пошли охладелые в дело

Белотелые

Финки — ножи.

А когда принесли из разведки

«Языка» па плечах тишины,

Ничего не сказали…

Как дети,

Окунулись в пушистые сны.

ПЕРЕД АТАКОЙ

Пять минут осталось до атаки

По армейским ходикам — часам.

Потухают жгучие цигарки,

Ветер бьет наотмашь

По глазам.

Пять минут…

Покуда на приколе

Частый гром солдатских каблуков, —

Осветилось дрогнувшее поле

Синей сталью

Вскинутых штыков.

Полевые алые горошки

Зашатались в утренней росе.

Золотые знойные сережки

За звенели, двигаясь в овсе.

Самолеты ринулись и танки,

Пушки в белых облаках пальбы.

Пять минут неполных

До атаки…

Холодеют спины и чубы.

Хмуро и предельно терпеливо

Все того, что сбудется,

Мы ждем.

Смотрим сквозь нескошенную ниву,

По которой, падая,

Пройдем!

АТАКА

Когда метет Во все широты

Мужское злое: «Душу — мать!..» —

Никто распластанную роту

Не может с наледи поднять.

Дрожат чубы,

Сердца седеют,

Грохочут залпы у виска.

И в ту минуту апогея

Ты в землю вдавлен…

До броска.

Она шевелится под нами,

Земля родимая, сама.

А позади — Россия — мама,

А впереди —

Огонь и тьма.

И страх суровый и холодный.

Мохнатый ужас той поры…

Тогда Иван,

Курносый взводный,

Рванет наган из кобуры.

Махнет рукой с пол — оборота

И прыгнет с наледи: «А — а-а!..»

Рванется взвод его….

И рота,

А там и армия сама.

И гневный миг короткой

Схватки

Приблизит майский наш салют.

Его потом на плащ — палатке

С пробитой грудью унесут.

А парень родом был с Кубани,

Он превозмог и боль, и страх,

Звезда мерцает

На погоне

С безбрежной млечностью в глазах.

ПУШКАРЬ

В тишине, после трудного боя,

Он присел на горячий лафет,

Пот со лба вытирая рукою,

Липкой крови и пороха след.

Он глядит в потемневшие дали —

Соловьи о весне говорят.

Приднепровский рубеж отстояли:

Самоходки и танки горят.

Из‑под каски глубокая складка

Через лоб пушкаря пролегла.

Потому — броневая атака

Беспримерной атакой была!

Это было, пожалуй, не просто —

Так плеснуть огоньком по врагам!..

Молодые лесные березки

Припадают к его сапогам.

И покуда никто не заметил,

Как и тревоге мальчишеских лет, —

Стал возвышен собой он и светел,

Головою пшеничною — сед.

ПЕСНЬ НЕРАСТРЕЛЯНОЙ ХАТЕ

Подступили к горам, с боевыми потерями,

Каждый воин был отдыху краткому рад.

Был начальник у нас в полковой артиллерии:

Капитан, под фамилией местной Курлат.

Сам он пушки со смыслом поставил по скату,

Сапоги заблестели, кубанка на нем.

— У меня в Неберджаевской — ридная маты…

— Как возьмем Неберджаевку, там отдохнем!

Нова хата моя — па высоком помосте,

Мать зарубит курчёнка, наварит лапши:

Приглашаю свою артиллерию в гости…

— Ты, пока, шутковагь капитан не спеши! —

 —

Подошел землячек, старшина батареи:

— Хата третьей по краю, стоит на пути.

— Поспешай‑ка сюда, командир, поскорее

— И в подзорные стекла свои погляди.

Взял бинокль Курлат, ивняки раздвигая,

Нетерпенье с волненьем большим не тая.

Огорошен казак:

— Ой ты ж, мама родная… —

— Хата так же стоит да она, не моя!

У крылечка фашисты, как юркие крабы,

Лезут в хату — из хаты,

Туда и сюда.

Под сараем танкетка и танки с крестами, —

Да не только лишь в эгом большая беда.

На подворье не видно ни пса, ни курчёпка,

Мама, тронута горем, спешит в погребок.

А сопатый верзила соседку — девчонку

Ухватил за подол и в сарай поволок.

Подошел генерал…

Доложил генералу:

— Производим готовность для точной стрельбы!

— Ну, а что же Ваш дом?..

— Виден мало — помалу… —

Третьим с краю стоит от безвестной судьбы.

— На слепую судьбу, капитан, не надейтесь, —

— Сам решай, что как надо, кубанец Курлат!

К пушкам лучшие встали стрелки — батарейцы

И вогнали в стволы громобойный заряд.

Первый пробный снаряд громыхнул в огороде,

А второй — сараюшку с боков расшатал.

Устремились фашисты бежать по дороге —

Тут‑то их и накрыл атакующий шквал.

Похвалил генерал:

— Постарались, ребята!

— Так и будем в фашистского змия шмалять!

— Батареей полка не расстреляна хата,

Даже стекла от улицы можно вставлять. —

… Мать упала на грудь дорогого сыночка,

Охладелой душою своей трепеща.

И пока батарейцы дремали в садочке —

Напекла лавашей, наварила борща.

Я ОТБИЛ СЕЛО…

Я отбил село…

На поле боя,

Над текучей русскою водой

Сплю в траве: гранаты — в изголовье,

Автомат с рожками под рукой.

У того села в цепях пехоты

Мы ползли…

А поле рыл снаряд,

На шинелях вражьи пулеметы

Хлястики срезали у ребят.

Я уснул легко и слышу телом

Землю ту, что Родине вернул.

За зеленым садом поределым

Первый взвод мой тоже прикорнул.

Я отбил село трудом и кровью,

Плечи в липкой саже и в пыли.

К моему склоняясь изголовью,

Вечер, клонит травм до земли.

Спится мне:

За светлою рекою Не строчат кусты из ППШа,

А жуют траву степные кони —

Радости исполнена душа!

МЕДАЛЬ

Я сидя спал в разрытой щели,

Уткнувшись в жесткий воротник,

К уюту шапки и шинели

За восемь месяцев привык.

Был сон холодным и тягучим,

Местами розовым чуть — чуть.

А по холмам дымились тучи,

Означив наш победный путь.

Вниз по реке дома пылали,