Око вселенной - [21]

— Каким еще условием? — насторожился Константин Ревазович. — Все уже оговорено.

— Я же сказал, — близнец даже немного загрустил, — дополнительным. Этих, — он кивнул в сторону лестницы на кухню, где находились Саломея и Бадри, — тоже надо убрать.

— Аа, — сразу же успокоился Тамада, пренебрежительно махнув рукой. — Этих уже через два-три часа не будет.

В деревне Ряски, в дачном холодном домике сидели трое оперативников МУРа и «прослушивали» дом Константина Ревазовича по спецаппаратуре.

— За что они меня? — обиделся Саша Стариков, доставая из сумки термос с горячим чаем. — Страшно жить на белом свете.

Дом Церикадзе, в полукилометре от деревни Ряски, так хорошо прослушивался благодаря покинувшему МУР полковнику Хромову. Это он, перед тем как взять в оперативную разработку мировой океан, используя свое новое служебное положение и старые связи, презентовал убойному отделу помповую винтовку «Шорох» и десять новеньких пулевых микрофонов к ней. С расстояния сто километров оперативники «всадили» три пулевых «уха» в дом Константина Ревазовича, и вот теперь они пили чай из Сашиного термоса и, одновременно записывая на цифровой диктофон, слушали.

— Кстати, — младший оперуполномоченный Фадеев снял наушники, — придорожные менты ищут джип, полтора часа назад угнанный какой-то свирепой бабой у Маугли, подмосковного авторитета.

Никто не обратил внимания на не относящееся к делу сообщение. Фадеев «сидел» на милицейской волне, время от времени обмениваясь с оператором линии репликами: «Как слышимость? Прием», «Век бы тебя не слышать, но слышу. Отбой».

— Ну все, господин капитан, — пригорюнился Ласточкин, которого не без помощи ушедшего в ФСБ Саша Стариков перетащил к себе в убойный отдел, — осталось лишь сообщить, каким способом и в каком месте вас надо похоронить, предать земле, так сказать, успокоить в мире.

— Развеять, — Саша впал в меланхолическую философию, — над священными водами Ганга. Что там такое?

Оперативники переглянулись. Без всяких микрофонов было слышно, как в доме Тамады происходило нечто невообразимое, напоминающее войсковую операцию с элементами террористической истерики.

— Нас кто-то дублирует, или как? — опешил Ласточкин, слыша в наушниках выстрелы, взрывы и крики перепуганных мафиози.

— Фадеев, давай сигнал на захват! — приказал Саша оперативнику и, повернувшись к Ласточкину, объяснил: — Какая разница, хватай ружье, пошли в атаку, а там разберемся по ходу пьесы.

Двери гаража, расположенного в двадцати метрах от дома, раздвинулись, вспыхнул свет, и перед Бадри Сочалави, пришедшим взглянуть на угнанный автомобиль и вывести его из гаража, предстала картина смерти с элементами неоспоримой анекдотичности. Маленького роста, в одежде странного покроя и стиля, в огромных ботинках и кепи «Чё надо?» стоял человек, через плечо которого была перекинута вынутая из пенала лента от штихелевского пулемета, а в руках сам пулемет. Во рту человека дымилась «пахитоса», на голом животе под незастегивающейся курткой была видна рукоятка кольта, засунутого за пояс штанов. Карманы куртки оттягивали гранаты «РДГ-5», и в глазах этой карикатуры на человека Бадри Сочалави увидел явное и готовое к бою мужество. Он быстро выхватил из кармана брюк свою «Беретту» и тут же был буквально выброшен из жизни короткой «речитативностью» пулемета Ганса Штихеля. А подполковник Абрамкин, с трудом передвигая ноги под тяжестью оружия, пошел к особняку, время от времени отсылая пулеметные реплики в его сторону. Если взять во внимание, что ручной пулемет Ганса Штихеля — это что-то наподобие портативной скорострельной гаубицы, то можно представить, что думали обитатели особняка и жители деревни Ряски, особенно после того, как Абрамкин, выдернув чеку, метнул гранату в стоящий у крыльца вседорожник «Крис-Норман-Гепард», который после хлопка гранаты, закатившейся под его днище, неожиданно сдетонировал и взлетел в воздух ослепительным огненным шаром, отбрасывая взрывной волной подполковника Абрамкина обратно в гараж. Перед тем как потерять сознание, подполковник Абрамкин увидел, что через забор прыгают вооруженные люди в серо-белом камуфляже и черных масках. «Наши, — подумал он, чувствуя, как тошнотворная воронка контузии стала втягивать в себя его мысли и сознание. Он положил руку на грудь и, уходя в беспамятство, твердо пообещал самому себе: — Останусь жив, уеду в Сочи и заживу жизнью главы семейства и владельца маленького, всего на пятьдесят человек, кафе»…

Глава одиннадцатая

Начальник разведывательного управления Минобороны США адмирал Томас Иллсон разговаривал с председателем комитета начальников штабов Вооруженных сил США генералом Майерсоном о метеоусловиях в районе Канадского Арктического архипелага, то есть о ситуации, складывающейся в квадрате 666.

— Русские готовят к спуску под воду свою батискафную «Мурену» без предварительной зондажной подготовки, — сказал адмирал Иллсон. — По-моему, чертовски непродуманное и рискованное действие с их стороны.

— Это данные нашей разведки? — поинтересовался Майерсон.

— Да, — кивнул адмирал. — В смысле не совсем, — уточнил он. — Русские сами поставили нас в известность. Предлагают включить в экипаж «Мурены» наших ученых.