Око Соломона - [42]

Граф Раймунд был так расстроен своей неудачей, что даже не стал выслушивать сочувственные речи, уже приготовленные благородным Гуго. Махнув в сторону красноречивого Вермондуа рукой, Сен-Жилль скрылся в своем шатре.

– Простим графу Тулузскому его невежливость, – сказал благодушный Гуго. – Уж слишком обидным получился конфуз.

Французы покинули лагерь провансальцев под раздраженное бурчание хозяев. Самым обидным для южан оказалось то, что Гуго Вермондуа и его люди не были повинны в их неудаче. Более того, они готовились прийти на помощь соседям, но провансальцам не понадобилось ни их рвение, ни их умение. Затея благородного Раймунда, одним решительным ударом прибрать к рукам богатый город, закончилась оглушительным провалом, и провансальцам теперь предстояло выслушать немало шуток по этому поводу на свой счет.

– Как хотите, шевалье, но граф Тулузский затянул с атакой, а его рыцари слишком долго топтались на деревянных подмостках, – высказал свое мнение Глеб. – Провансальцам следовало действовать решительнее, и тогда они вполне могли добежать до соседней башни и спуститься вниз.

– Уж не хочешь ли ты, Лузарш, повторить затею нашего незадачливого друга? – насмешливо спросил Гуго под дружный смех благородных шевалье.

– Пока у меня недостаточно сил, чтобы взять город, – скромно потупился Глеб. – Но первый же подвернувшийся замок я приберу к рукам, граф, не прибегая ни к чьей помощи, в том числе и к твоей.

– Ловлю тебя на слове, благородный Глеб, – хмыкнул Гуго. – И со своей стороны сделаю все возможное, чтобы отбитый тобой у сельджуков замок не отобрали жадные бароны.

– Спасибо и на этом, граф Вермондуа.

Препирательство было пустым и ни к чему не обязывающим, зато оно позволило скоротать время в пути и вступить в свой лагерь в хорошем настроении. Благородный Гуго даже собственные неудачи переживал легко и уж тем более он не собирался скорбеть по поводу конфуза, приключившегося с заносчивым провансальцем.

Алексей Комнин, прочно обосновавшийся на берегу Босфора в городе Пелекане, все-таки вспомнил о своих союзниках и прислал им в помощь корпус пельтастов и две сотни конных туркополов под командованием великого примикария Титикия. Титикий был крещеным турком, повидавшем на своем веку немало войн. В одной из многочисленных битв ему отрубили кончик носа, который заменила серебряная нашлепка. Эта маленькая деталь придавала лицу бравого примикария довольно забавное выражение, но, разумеется, у Гуго Вермондуа хватило такта, чтобы удержаться от смешка или неуместной при данных обстоятельствах улыбки. Тем более что ему уже доводилось прежде встречаться с Титикием, и он успел оценить достоинства великого примикария, одинаково искушенного как в воинском деле, так и в придворных интригах. Византиец с непроницаемым выражением лица выслушал рассказ графа Вермондуа о неудаче, постигшей благородного Сен-Жилля.

– Никея – крепкий орешек, – констатировал примикарий. – И вряд ли этот орешек удастся раскусить без продолжительной осады.

– Нас смущает озеро, – сказал Вермондуа, жестом приглашая византийца в свой шатер. – Сельджуки перебрасывают по воде продовольствия и подкрепления. А помешать им мы не можем. Отчасти этим обстоятельством и были вызваны поспешные и непродуманные действия моего друга благородного Раймунда.

– Я слышал о предложении Боэмунда Тарентского, перебросить суда в Асканское озеро, – кивнул примикарий. – К сожалению, это потребует много времени и много усилий. Я не уверен, что басилевс решиться на это.

Ответ Титикия благородного Гуго не удивил. Надо быть чистокровным нурманом, чтобы до такого додуматься.

– Двести лет назад князь русов Олег поставил свои суда на телеги, запряженные быками, и обогнул по суше цепи, преграждающие ему путь в бухту Золотого Рога, – задумчиво проговорил Венцелин. – Византийцы, захваченные врасплох этим необычным маневром, вынуждены были принять все условия хитроумного князя.

– А это не выдумка? – покосился на рыцаря Титикий.

– Чистая правда, – поддержал Венцелина шевалье де Лузарш. – Я слышал от отца, что в Руси часто используют этот способ для перетаскивания судов из одной реки в другую.

– Я передам вашу просьбу басилевсу, – важно кивнул великий примикарий и, распрощавшись с графом Вермондуа, торжественно покинул его шатер.

Благородный Гуго проводил Титикия глазами до самого выхода, а потом, обернувшись к Лузаршу и Венцелину, сказал:

– Не верю я византийцам, благородные шевалье. И почти не сомневаюсь, что император Алексей уже ведет с никейцами переговоры о сдаче города.

– А зачем же он прислал к нам Титикия с тремя тысячами пельтастов?

– Для отвода глаз, – усмехнулся Вермондуа. – Ох, и хитрый народ, эти византийцы.

К немалому удивлению Глеба и Венцелина, благородный Гуго оказался прав в своих подозрениях. Алексей Комнин не просто вел переговоры с осажденными сельджуками, он уже практически договорился с ними. А рассказал об этом рыцарям никто иной, как лохаг Алдар. Печенег был среди тех туркополов, которые составляли личную гвардию великого примикария. Отстав ненадолго от своего начальника, он свернул в шатер Лузарша и воспользовался гостеприимством оруженосца Гвидо. В данную минуту Алдар с удовольствием смаковал вино, захваченное Глебом и Венцелином в обозе Кылыч-Арслана. Вино было воистину султанским, и печенег, имевший склонность к виноградной лозе, уже успел его оценить. И даже слегка захмелел от впечатлений.