Окно во вчерашний день - [44]

Одежды были тяжелыми и неудобными. В них было неловко и жарко. Длинные юбки скрывали под собой обручи, превращавшие фигуру в образец бондарного искусства. Нижние юбки напоминали стеганое одеяло, выполнённое из вощеного ситца, который обычно применяется при изготовлении портьер.

Жакеты были столь же несуразными и глухо застегивались от горла до низу на ряд мелких пуговиц, числом не меньше двух дюжин. Кроме того, прилагался корсет из китового уса, жесткий и сковывающий движения. Рукава жакета заканчивались чуть ниже локтя и были оторочены кружевными фестонами.

Единственной нижней одеждой служила длинная сорочка с рукавами примерно той же длины, что и у жакета. Особое искусство заключалось в том, чтобы не позволять их краям выглядывать из-под верхней одежды.

Туфли на невысоких каблуках обтягивались саржей или парчой.

Алисия тосковала по своим джинсам, просторным пуловерам и удобным кроссовкам. Но даже не они составляли основной предмет ее ежедневных сожалений. В большей степени она страдала из-за отсутствия дезодорантов, косметики и различных предметов санитарно-гигиенического назначения. Ни одно утро не проходило без того, чтобы Алисия со вздохом не вспомнила свою ванную комнату с душем и огромным количеством самых прихотливых средств для поддержания себя в форме.

Кроме того, она ужасно страдала от вынужденного безделья. Привыкшая быть занятой, проводить целый день на ногах, в самых разнообразных хлопотах, Алисия с трудом входила в роль женщины конца восемнадцатого столетия, которой довелось оказаться в семье богатых землевладельцев.

Ей пришлось убедиться в том, что женщины ее теперешнего круга большую часть своего времени проводят в деятельном и рутинном ничегонеделании, состоящим из огромного числа пустых и бессмысленных забот.

Для нее, воспитанной в условиях постоянных гонок с препятствиями, которыми так славен век высоких технологий, информатики и телекоммуникаций, подобное существование было невыносимым.

Она сразу возненавидела ритуал одевания и укладки волос, который мог бы занимать не более часа, но всякий раз растягивался на целое утро. После чего, одетая согласно пожеланиям и вкусу тетушки Кэролайн, она вплывала в ужасающую скуку жаркого летнего дня.

К концу первой недели, проведенной в усадьбе, Алисии успели смертельно надоесть светские занятия, принятые в этой среде: вышивание, чтение романов и ведение дневника, в который заносились незначащие мелочи беспросветно унылой жизни девиц, страдающих комплексом колониальной неполноценности.

Постепенно Алисия начала понимать, почему женщины этого времени умирали такими молодыми. Вовсе не потому, что им приходилось много работать. Они умирали от скуки, от которой, как известно, даже мухи дохнут.

К концу той же недели Алисия была близка к тому, чтобы призвать смерть избавить ее от мучений. Хотя она подружилась с Летти и ближе сошлась со своими вновь обретенными дядей и тетей, тоска по дому и Шону не оставляла ее.

Она скорбела по Шону, словно он был покойником. Впрочем, Алисия понимала: по существу, так оно и есть. Шон умер для нее, а она — для него. Разве расставание без малейшей надежды на встречу не может быть приравнено к скоропостижной кончине?

Вполне, отвечала себе Алисия, постепенно укрепляясь в мысли, что никогда не увидит любимого. Хотя эта мысль была мучительной, она постоянно думала о Шоне, страдая от невыносимой боли и безнадежности.

Зная себя, Алисия подозревала, что вскоре попросту зачахнет, иссушенная тоской по потерянной любви. Она очень мало ела и стремительно теряла вес. Находясь в обстановке, которая предоставляла ей множество возможностей для профессиональных изысканий, Алисия проявляла к ней самый слабый интерес. Окружение угнетало ее.

Пытаясь развеять унылое настроение безвыходности, она предприняла несколько вылазок, исследуя усадьбу и близлежащие местности. Ночью, под покровом темноты, Алисия выбралась искупаться в Джеймс-Ривер, чьи тихо текущие воды приносили ей короткое облегчение.

Несколько раз ее охватывало неодолимое желание утопиться. Или отравиться серными спичками. Или засунуть голову в печку и задохнуться от угарного газа. Или броситься с крыши. Или вскрыть себе вены ножичком для разрезания книг. Или повеситься в отхожем месте.

Удерживало лишь благоприобретенное протестантское воспитание.

Порой случались минуты, когда перед ее мысленным взором с необычайной ясностью возникали картины прежней жизни. В ушах раздавалось эхо голосов Карлы, говорившей обычные милые колкости, и Эндри, вторившей ей в своей мягкой, деликатной манере. Иногда Алисии казалось, что она сойдет с ума, если никогда больше не увидит своих подруг. Она грустно усмехалась своим думам и заливалась слезами, скатывавшимися по щекам и падавшим на кружевные отвороты воротника.

Таким унылым и скорбным образом влачилась жизнь молодой интересной женщины, волею судеб заброшенной далеко в прошлое.

И вот однажды, к концу первой недели пребывания Алисии в усадьбе, тетушка Кэролайн предложила ей сопровождать себя в поездке в Уилльямсбург, чтобы сделать необходимые покупки.

Алисия едва не бросилась ей на шею, охваченная радостью. Перспектива нарушить монотонное течение будней казалась ей заманчивой.