Окно в вышине - [15]

Итак, у нас с ним один и тот же рэкет, а это значит, что мне нельзя его обманывать. У меня ключ от его квартиры, и я могу теперь зайти туда, как к себе домой. Я надену его шлепанцы, хлебну из его бутылки и, отогнув угол ковра, пересчитаю тысячедолларовые бумажки. Ведь у нас с ним один и тот же рэкет.

7

Белфонт-билдинг — восьмиэтажное, ничем не примечательное здание, втиснутое между большим зелено-желтого цвета магазином уцененной одежды и трехэтажным подземным гаражом. От гаража шел шум, как от клеток со львами во время кормежки. Маленький, узкий и мрачный вестибюль дома был пуст и грязен, как птичий двор. В списке фамилий только одна была мне знакома. Напротив дирекции на выкрашенной под мрамор стене косо висело большое объявление: «Сдается в аренду табачный киоск. Обращаться в комнату 306».

В вестибюле было два лифта, но действовал только один, он был не занят. В лифте на табурете, покрытом мешковиной, сидел старик с отвисшей челюстью и слезящимися глазами. У него был такой вид, словно он сидит здесь со времен войны Севера и Юга.

Я вошел в лифт, сказал, «восьмой». Старик закрыл двери, что далось ему не без труда, и лифт, раскачиваясь, стал подниматься. Старик тяжело дышал, будто поднимал лифт вручную.

Я вышел на восьмом этаже и пересек холл. Старик высунулся из лифта и высморкался с помощью пальцев на замусоренный пол.

Офис Илайши Морнингстара был в конце коридора, напротив пожарного выхода. Две двери из пеностекла. На первой черной краской было написано: Илайша Морнингстар. Нумизмат. На следующей за этой: Вход.

Я взялся за ручку и вошел в маленькую узенькую комнатку с двумя окнами. Ветхий столик с пишущей машинкой под затертым чехлом, множество настенных ящичков с потускневшими монетами и надписями под ними, на стене — полка, на которой стояли два коричневых футляра для дел. Занавесок на окнах не было, на полу лежал серый от пыли, изношенный ковер. Он был весь дырявый, и, чтобы не споткнуться, приходилось ступать по нему очень осторожно.

Напротив полки с делами рядом со столиком была дверь в другую комнату. Она была полуоткрыта, и доносившийся из комнаты шум говорил о том, что в комнате кто-то есть. Знакомый глуховатый голос Илайши Морнингстара позвал:

— Входите, пожалуйста. Входите.

Я вошел. Вторая комната была таких же размеров, как и первая, но обстановки было гораздо больше. Зеленый сейф занимал всю ее первую половину. За ним стоял старый тяжелый стол красного дерева, на котором лежали книги в темных переплетах и несколько потрепанных старых журналов. Все покрыто толстым слоем пыли. Запаха грязи и пыли не мог перебить свежий воздух, поступавший из полуоткрытого окна. На вешалке висела заношенная черная фетровая шляпа. Три стенда на высоких ножках. Под стеклом лежало множество монет. А посреди комнаты стоял массивный, обитый темной кожей письменный стол. Помимо обычных вещей на нем были ювелирные весы под стеклянным колпаком, два больших увеличительных стекла в никелированной оправе, на пачке желтоватой бумаги лежала глазная лупа, и валялся дырявый желтый шелковый носовой платок, испачканный чернилами.

За этим столом во вращающемся кресле сидел пожилой человек в темно-сером костюме с широкими лацканами и множеством пуговиц спереди. У него была большая бледная лысина, вокруг которой, словно лес вокруг холма, росли толстые седые волосы, свисавшие на уши. В ушах тоже росли волосы, да так густо, что пролетавшей моли было несдобровать. Под колючими черными глазами были коричнево-алые мешки, покрытые сеткой морщин и кровеносных сосудов. Щеки лоснились, а судя по цвету его короткого, острого носа, можно было догадаться, что в свое время он был не дурак выпить. Узенький черный галстук и воротничок, как у Гувера, стягивали его шею. Воротничок едва ли хоть раз побывал в какой-нибудь приличной прачечной. Маленький узелок на галстуке выглядывал из воротничка, как мышь из дырки.

— Моя юная леди ушла к дантисту. Вы Марло? — Обратился он ко мне.

Я кивнул.

— Ради бога, садитесь.

Он жестом указал на кресло напротив. Я сел.

— Полагаю, у вас есть удостоверение личности?

Я подал карточку. Он стал ее читать. Пахло от него, как от китайца.

Положив карточку на стол, он сложил на ней руки. Острые черные глазки старались ничего не упустить из вида.

— Итак, мистер Марло, чем могу служить?

— Расскажите мне о дублоне Брашера.

— Ах, так, — сказал он. — Дублон Брашера. Очень интересная монета.

Он поднял руки со стола, сложил ладони горкой, словно давних времен старый семейный адвокат, пытающийся объяснить запутанный вопрос из латинской грамматики.

— В некотором смысле это наиболее интересная и ценная из всех первых американских монет. Без сомнения, вы это знаете.

— Да нет, мне известно об этом очень мало.

— Ах, так, — сказал он, — ах, так? И вы хотите, чтобы я рассказал вам?

— За этим я и пришел, мистер Морнингстар.

— Это золотая монета, эквивалентная по весу куску золота стоимостью 20 долларов и размером полдоллара. Именно так. Она выпущена в штате Нью-Йорк в 1787 году. Но не с помощью чеканки, поскольку чеканить монеты начали только в 1793 году, когда был открыт монетный двор в Филадельфии. Дублон Брашера был изготовлен с помощью формовки золотых дел мастером по имени Эфраим Брашер, или точнее Брасхер. Эта фамилия так и произносится до сих пор, но только не в названии монеты. Не знаю уж почему.