Окно с видом на площадь - [32]

Был уже десятый час, когда Эндрю проводил меня к дому на площадь Вашингтона. Я провела вечер очень приятно, не скучала и сказала об этом ему. Он на мгновение задержал мою руку в своей и пожал ее намного теплее, чем обычно.

— Будьте осторожны, Меган, — предупредил он меня опять, — будьте осмотрительны.

Но эти слова мало что значили для меня. Я уже забыла то чувство беспокойства, которое испытывала в обществе Джереми днем. Открыв дверь своим ключом, я вошла в дом и направилась вверх, тихо напевая, потому что вновь чувствовала себя молодой, беззаботной и даже привлекательной. Завтра у меня будет предостаточно времени, чтобы обрести свой будничный облик.

Сняв с себя накидку и шляпку, я направилась к двери комнаты Джереми, которая находилась рядом с моей комнаткой, и, постучавшись, спросила, можно ли мне войти.

Джереми сидел на кровати и читал книгу. Когда я вошла, он посмотрел на меня с явным вызовом. Заметив название книги, я испытала немалое удивление. Это была книга по Египту, которую я оставила в классной комнате.

— Я смотрю, ты еще не спишь, — сказала я.

Он как будто вызывал меня на то, чтобы я побранила его.

— Я читаю об Озирисе.

Я была рада, но постаралась не показать этого.

— Это очень интересно.

— Мой отец сейчас тоже ушел к Озирису, — заявил он все еще с вызовом в голосе.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

Джереми, казалось, почувствовал, что я не собираюсь выговаривать ему за то, что он еще не лег, и немного расслабился. Очень четко он объяснил, что вычитал в книге: древние египтяне верили, что, когда человек умирает, он тоже становится подданным Озириса и отвечает перед Богом за свои грехи на земле.

— Когда-нибудь, — сказал Джереми, — и я буду стоять в судном зале Озириса и буду наказан за все, что совершил на земле.

У меня сжалось сердце от жалости к нему. Я села в кресло возле кровати и спокойно заговорила о том Боге, в которого верила я. Боге всепрощающем и понимающем.

— Современные египтяне уже не верят в Озириса, — заметила я.

— Но ведь я видел Озириса, — настаивал Джереми. — Он еще там, в библиотеке дяди Брэндана, в белой короне с перьями. И я не боюсь его. Он красивый, и строгий, и мудрый. Если он захочет меня наказать, то будет прав.

Его слова расстроили меня. Лучше бы он не отождествлял голову в библиотеке дяди со сверхъестественной силой, и я попыталась отвлечь его от этой идеи.

— Возможно, все старые боги в конце концов слились в образ единого Бога, — сказала я. — Озирис — часть очень большого образа.

Он посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло что-то странно похожее на надежду. Но мне не хватало мудрости понять, что же такое я сказала или сделала, что помогло ему. Я уже хотела пожелать ему спокойной ночи и уйти, когда в дверях появилась мисс Гарт. Она увидела, что он сидит в кровати с книгой на коленях.

— Ты должен спать, — рявкнула она и выхватила книгу у него так быстро, что он не успел спрятать ее. Когда она увидела заглавие, лицо ее нахмурилось, выражая явное неодобрение.

— Что это за отвратительную ерунду ты читаешь? — спросила она, а затем взглянула на меня. — Мне кажется, это ваша книга, мисс Кинкейд?

Даже сейчас, успев только кивнуть, я не переставала удивляться, почему эта статная женщина, с прекрасной фигурой и великолепными темными волосами, всегда производит неприятное впечатление. Уже в который раз она заставляла меня чувствовать себя почти преступницей, которая может причинить Джереми только вред. Я предполагала, что в этом и была ее тайная цель: быть настолько неприятной, чтобы я покинула этот дом с чувством поражения, и тогда никто бы не посмел покушаться на ее столь ревностно охраняемые права. Не хотелось бы играть ей на руку. Я взяла у нее книгу и положила ее на столик возле кровати Джереми.

— Мистер Рейд поощряет наш интерес к Египту, — сказала я ей. — И Джереми в любое время может взять мою книгу, если ему это нравится.

Я взглянула на мальчика и увидела, что он следит за мной напряженно и с любопытством. Он проигнорировал мисс Гарт и обратился ко мне.

— Вы мне позволите когда-нибудь играть с вашей каруселью? — спросил он. — Селина только о ней и говорит. Она говорит, что вы не позволяете ей трогать ее.

— Возможно, я позволю тебе поиграть с ней когда-нибудь, — ответила я и улыбнулась ему.

Глава 8

Оказавшись снова в своей комнате, я почувствовала беспокойство и волнение. Слова Джереми о голове Озириса отозвались во мне уже знакомым ознобом. Меня пугало, что он связывал эту скульптуру со своей судьбой. А своими словами: «Мой отец сейчас тоже у Озириса», — он затронул что-то еще более глубокое и грозное.

Было уже поздно снова разжигать огонь в камине, и я быстро приготовилась лечь в постель. И все же после того, как я заплела волосы в косички и надела теплое ночное фланелевое платье с пуховым простеганным верхом и воротником, напоминавшее мне об усердных и терпеливых пальцах моей матери, я присела на край кровати, совершенно запутавшись в мыслях.

Очень обнадеживало, раздумывала я, что Джереми проявил интерес к книге о Египте и карусели. Вероятно, это можно будет использовать, чтобы развить его интерес в дальнейшем, даже если его понятия об Озирисе завели его на странную дорогу. Если только я смогу уговорить мистера Рейда рассказывать мальчику, как и раньше, о Египте и о работе там, то, может быть, его собственная заинтересованность в этом поможет преодолеть апатию Джереми.