Охотник Зеро - [18]
Когда я впервые переступила порог аудитории, я слегка опешила. Вокруг меня на лекции сидели в основном одни парни. Лишь там и сям торчали одинокие головы девушек, выделяясь малюсенькими островками на огромном мужском море. В то время в школах образование было еще большей частью раздельным. По крайней мере, в нашей школе учились только девочки. Из мужчин, с которыми мне приходилось сталкиваться в жизни, я могла назвать только дедушку, священников из нашего прихода и, наконец, отчима. Моя девственность была более чем абсолютной. Я жадно всматривалась в лица ребят. Они сразу мне понравились. Все. Мне понравился весь род мужской. Со своей нескладной походкой, не такой, как у девчонок, со своей грубой кожей, с запахом пота, обгрызенными ногтями они выглядели слегка отталкивающе, но их необычный вид так и притягивал к ним магнитом. И если другие девушки предпочитали кучковаться в своей компании, я скромно устроилась среди мужских представителей студенчества.
Хотя меня сложно было назвать общительной и душой компании, очень скоро многие стали искать моей дружбы, во-первых, благодаря моим познаниям в математике, ну и потому, что у меня чуть ли не у единственной на курсе была своя отдельная квартира. Мои двери были открыты для всех, а слухи о таких вещах распространяются быстрее молнии. Частенько за ужином у меня собиралось около десятка сокурсников, каждый из которых вносил свою долю в общий котел. Они вели себя точь-в-точь, как я представляла себе мужчин в своих мечтах: они болтали, курили, шутили до упаду. Я же просто пожирала их глазами. У меня сжималось горло от надежды, надежды стать среди них своей, раствориться в гуще их безудержного потока, который унесет меня в их беззаботный мир. Но, разумеется, то были бесплодные надежды. Цурукава вовсе не собирался оставлять меня в покое. Вот и теперь он кружит у нас над головой, тихо стрекочет мотор истребителя, монотонно гудят его винты. Я улыбаюсь. Никто, кроме меня, ничего не замечает. Моя рука в кармане судорожно сжимает упаковку с затычками для ушей. Я стою на кухне и мою со своими приятелями посуду. У меня всегда будет время добежать до спальни-убежища, чтобы укрыться там в случае его атаки. Я бросаю осторожный взгляд на часы, разрываемая между порывом поскорее выпроводить всех за дверь и желанием, чтобы один из них остался бы у меня на ночь под предлогом, что уже слишком поздно добираться домой. Я вовсе не хотела спать с ними. Даже мысли такой не появлялось в голове. Однако сознание, что кто-то сопит у меня за стенкой на диванчике, дало бы больше покоя моей душе и подольше оттянуло бы момент, когда мне вновь придется затыкать себе уши ватой. Мне казалось, что если они будут спать в гостиной этой ночью, то и Цурукава останется на ночевку в своем военном лагере. В моем воображении тянулась бесконечная цепь железных кроватей, на которых неподвижно лежали похожие, как близнецы, японские летчики. Я тоже замерла, вытянувшись на своей кровати. Их самолеты беззвучно дремали в своих ангарах. Спокойное, тихое сопение моих приятелей-студентов, казалось, несло покой и миролюбие, гася все вооруженные конфликты на нашей планете. И, пожалуй, моя стратегия сработала: в такие ночи охотник никогда не совершал боевых вылетов.
Это случилось на одной из лекций, когда с друзьями я слушала профессора и параллельно объясняла им одно сложное доказательство теоремы: первая волна накатившегося желания. Я поняла, что страстно хочу оказаться в объятиях одного из сидевших рядом со мной будущих математиков. Но как это сделать? Как сделать первый шаг? Я ждала, когда кто-нибудь из них заметит мое волнение. Я пустила в ход одну из немногих известных мне женских хитростей: я то крутилась на месте, оживленно мотая головой направо и налево, то замирала, как холодная статуя. Думаю, один из них все же догадался. Он жил недалеко от моего дома, и мы часто возвращались из университета вместе. Обычно мы расставались на улице Фобур-дю-Тампль. Но в тот вечер, когда бурлящая толпа уже заполонила тротуары, вместо обычного «Пока!» он резко прижал меня к себе. Мы так и приклеились друг к другу вместе со своими портфелями. Текли секунды, а мы стояли, рассекая надвое людской поток. Он сжимал меня изо всех сил, словно хотел задушить, а я с облегчением почувствовала, как теплая волна растекается по всему моему телу. Да, инстинкт не подвел меня. Однако дальнейшие события мой инстинкт не предвидел: молодой человек захотел поцеловать меня. Я вздрогнула, как ужаленная, отчаянно замахав руками, а он сконфузился, покраснел и, пробормотав извинения, выпустил меня из своих объятий. Никогда я не думала, что после того, как парень крепко обнял тебя, с тобой начнут еще что-то делать. О сексе я ничего не знала, ну, читала разве что парочку статей в энциклопедическом словаре. Я не раз видела, как мама целуется с мужчинами. И ничего, кроме отвращения, это не могло добавить к моему сексуальному воспитанию. Короче, пока я не встретила Брюно, я так ни разу ни с кем и не поцеловалась. Мужчины могли быть рядом со мной, прижимать меня к себе, иногда даже очень крепко. Но чтобы пойти дальше, то есть в меня, об этом не могло быть и речи.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
В безмятежной деревушке на берегу дикого острова разгораются смертельные страсти. Прекрасный новый мост, связавший островок с материком, привлек сюда и многочисленных охотников за недвижимостью, желающих превратить этот девственный уголок природы в туристический рай. Но местные владельцы вилл и земельных участков сопротивляются. И вот один из них обезглавлен, второй умирает от укуса змеи, третья кончает жизнь самоубийством, четвертый… Это уже не тихий остров, а настоящее кладбище! Чья же невидимая рука ткет паутину и управляет чужими судьбами?Две женщины, ненавидящие друг друга, ведут местную хронику.
Роман «Битва» посвящен одному из знаменательных эпизодов наполеоновского периода в истории Франции. В нем, как и в романах «Шел снег», «Отсутствующий», «Кот в сапогах», Патрик Рамбо создает образ второстепенного персонажа — солдата, офицера наполеоновской армии, среднего француза, который позволяет ему ярче и сочнее выписать портрет Наполеона и его окружения.
Лю — двадцать лет. Она бедна, красива, рисует психоаналитические картины-каламбуры и мечтает преуспеть в жизни. Свои похождения, начавшиеся со встречи с известным писателем ЖДД, который ввел ее в круг развращенных интеллектуалов и коррумпированных политиков, она доверяет своему другу Дику — диктофону. Став любовницей нескольких писателей, владельцев художественных галерей, богатых торговцев и депутата-мэра, она открывает для себя удовольствия тех, кто живет в мире, где все, что имеет заоблачную цену, переходит в разряд бесплатного.Лю — роман-буфф, острая сатира а-ля Свифт, высмеивающая в розово-черных тонах культурно-политическую жизнь Франции конца прошлого века.
Сентябрь 1812 года. Французские войска вступают в Москву. Наполеон ожидает, что русский царь начнет переговоры о мире. Но город оказывается для французов огромной западней. Москва горит несколько дней, в разоренном городе не хватает продовольствия, и Наполеон вынужден покинуть Москву. Казаки неотступно преследуют французов, заставляя их уходить из России по старой Смоленской дороге, которую разорили сами же французы. Жестокий холод, французы режут лошадей, убивают друг друга из-за мороженой картофелины. Через реку Березину перешли лишь жалкие остатки некогда великой армии.Герой книги, в зависимости от обстоятельств, становятся то мужественными, то трусливыми, то дельцами, то ворами, жестокими, слабыми, хитрыми, влюбленными.