Охота за зачетом - [10]

Притянула к себе лист бумаги, чтобы написать матушке ответ: дескать, я не могу сегодня явиться. Работа, срочный вызов… Но подумала, что с родительницы станется в таком случае лично заявиться в лечебницу и проверить, так ли у меня много всего, как я отписалась.

Рука вместо этого сама вывела: «Сегодня не могу. Работаю над твоими внуками. Просьба не мешать». Прочитала и поняла: это идеальный предлог! Хотя для лэриссы и возмутительный. Впрочем, у меня и так была сомнительная репутация для аристократки. Но зато мать точно не побеспокоит. И я с легким сердцем отправила вестника. А сама пошла на операцию.

Лишь к вечеру я освободилась. И решила проведать утреннего пациента. Что же… он оказался не только живучим, но и с отличной регенерацией. Обычно для заживления швов даже с эликсирами и чарами требовалось несколько суток. А на этом заживало лучше, чем на тролле. И даром что полуэльф.

Снимая с груди фиксаж, я с задумчивым видом разглядывала свежий рубец. Не удержалась и спросила:

– А мы нигде не встречались?

– Обычно это говорят, глядя не в район пояса, – послышалось насмешливое. Лицо больного было все еще в бинтах. – Но я тебя вспомнил. Как не вспомнить единственную адептку, которая напрочь завалила зачет, но все же его получила.

В груди отчего-то екнуло. Рука на миг замерла, сжимая бинт. Все-таки это именно тот самый Ромирэль. А я еще думала: возможно ли такое? И решила: совпадение. Все же Ромирэль – имя среди остроухих распространённое. Но это был он. Полуэльф, который, сам того не желая, изменил мою жизнь. С его легкой подписи я получила зачёт и отправилась на практику. И увидела бывшего в его истинном свете, разочаровалась, умерла, родилась заново, встретила Учителя… Как бы оно все было, не поставь он мне тот зачет.

– А вы с нашей последней встречи, – Ромирэль сбился, отчего-то пристально вглядываясь в мое лицо, – изменились. Хотя целеустремленность все та же.

– Вы тоже изменились, – справившись с мгновением растерянности, отозвалась я. – В последнюю нашу встречу были не столь продырявлены. И вообще, выглядели приличным полуэльфом, строгим преподавателем, героем войны, за которым бегала вся женская половина академии…

– Но так и не догнала, – Ромирэль произнес так, словно это была его самая большая победа.

– Именно поэтому, когда я вернулась на учебу, вас уже не было среди преподавателей? Удра… уволились? – я исправилась в последний момент, мельком взглянула на собеседника, не обиделся ли, и… провалилась в его взгляде.

Кажется, только сейчас я начала понимать тех, кто влюблялся в Ромирэля. Даже лежа в бинтах, когда из лица была видна одна щель глаз, он был притягательным. Потому что он был способен на поступки, а значит – и обречен быть любимым. Об этом я думала, меняя повязки, накладывая заклинания на свежие шрамы, и… чувствовала на себе взгляд Ромирэля.

– Приподнимитесь, обопритесь на подушки. Сейчас посмотрим, что у вас с лицом… – Я попыталсь не подать виду.

Снимала я повязки осторожно, стараясь не потревожить только-только зарубцевавшиеся раны. Шрам, что пересекал скулу полуэльфа, – он наверняка останется навсегда. Тонкой нитью. Но даже сейчас я могла сказать: он не будет его портить. А вот та гематома во всю щеку – сойдет.

Я уже хотела отнять руку от его лица, когда Ромирель поймал мою ладонь в свои пальцы. Легкое прикосновение, от которого меня словно прошило разрядом. Наши взгляды встретились. Открыто, отчаянно, чтобы больше не отпустить.

– Натиша, – прошептал Ромирэль спустя вечность мига, – спасибо.

Я уже было хотела умилиться, но следующая фраза испортила все впечатление о полуэльфе:

– Но за утро извиняться и не подумаю… Я давал клятву, присягал императору и… Это важнее любых лекарских предписаний.

Мне так и захотелось огреть этого самонадеянного остроухого по темечку. Останавливало только то, что потом самой придется его лечить еще и от шишки. Но соблазн был велик. Очень. И плевать, что он в прошлом мой преподаватель. Ныне же этот на всю голову героический тип – мой пациент. И вдохнула. Выдохнула. Успокоилась. Почти. И следующую фразу произнесла даже без жажды членовредительства:

– Я понимаю, – сквозь зубы прошипела я. – А сейчас я дам вам успокоительную настойку для глубокого восстанавливающего сна. Она действует практически мгновенно.

– Мгновенно – это хорошо, – мне показалось, что в голосе полуэльфа скользнула грусть.

– Да, буквально несколько ударов сердца – и вы отойдете в страну грез, – подтвердила я. – Я даже могу побыть с вами, если боитесь засыпать в одиночестве, – не удержалась от подколки.

А этот полуэльф возьми да и согласись!

– Побудьте.

Накапала ровно две меры настойки, напоила несносного больного и начала ждать. Правда, делать это в абсолютном молчании было странно.

Не знаю, кто первым заговорил. Он? Я? Ромирэль припомнил тот злополучный зачет, признался, что не был преподавателем, а выполнял в академии задание (правда, так и не сказал какое). Я в шутку посетовала, что везде обман и даже учителей в академии подсовывают ненастоящих… Настойка не действовала на удивление долго. Все же сопротивляемость у полуэльфа оказалась феноменальной.