Год 13257-й от пришествия драконов
— Любовь — замечательное чувство. Именно благодаря ей никогда не опустеют дома скорби. А еще — всегда будут осужденные для работы на рудниках.
С этими словами стражник, уже немолодой воин, чье лицо было расписано паутиной шрамов, последний раз ударил плетью сгорбленную спину в рваной робе. На серой, пропитанной пылью ткани расцвела еще одна алая полоса.
Конь под стражником загарцевал. Ушами жеребец не стриг, больше опасаясь норова своего наездника, чем вида крови.
Заключенный сжал бледные бескровные губы и зло глянул. Но тут его дернула цепь, которой были скованы все сорок осужденных. Она соединяла железные ошейники, что окольцовывали каждого из каторжан. Вереница, звеня кандалами, шла вперед, навстречу собственной долгой и мучительной смерти в горах Мертвого Серебра.
Стражник покачал головой. Этот взгляд он знал. Непокорный. Гордый. Несмирившийся. Отчаянный. Тот, чей пыл он только что остудил плетью, еще недавно был магом. Сильным (аж девятый уровень!), в меру богатым и не в меру влюбленным.
А сейчас на его счет стражником был получен негласный приказ начальства: «Заключенный номер шестьсот тридцать девять, Вицлав Кархец, должен умереть по пути на рудники».
Стражнику отчасти было жаль этого молодого дурака. Вряд ли он готовил заговор против его императорского величества Тонгора Первого, как утверждал свиток с приговором. А вот о том, что на красавицу-супругу Вицлава положил глаз главный инквизитор империи, судачил весь стольный Йонль. Да и далеко за его пределами. Если бы лэрисса Кархец ответила благосклонностью Черному Ворону, как в народе прозвали верховного инквизитора, то не был бы сейчас ее муж в кандалах.
Но увы. Она оказалась верной и любящей супругой. В общем, идиоткой. Потому что есть те, кому не отказывают. Вот Черный Ворон и прокаркал своим верным псам. Те быстро организовали и липовый заговор, и доносы, и свидетелей… Настоящим был лишь приговор — двадцать лет каторги на рудниках в горах Мертвого Серебра и полное отнятие магии с наложением печатей, запирающих светлый дар у всех потомков рода Кархецов до седьмого колена. То есть ровно до того времени, пока сама память о Вицлаве и его неосмотрительной супруге не сотрется. По сути, плаха на площади — и та была бы милосерднее.
Вот только не добился верховный инквизитор того, чего так желал: Ева Кархец исчезла из столицы, словно в бездну провалилась, едва был озвучен приговор.
— Из шахт Трезубца Смерти живыми не выбираются. Не зря их так прозвали. Да и весь этот серебряный хребет, будь он неладен… — спокойно и даже как-то устало промолвил стражник и потянулся к поясной фляге. — Смирись, запечатанный. Смирись и покорись, а иначе и до рудников не дотянешь. Скоро равнина закончится, начнутся горы. А там — узкие тропы и крутые обрывы. Сгинешь в одном из них… случайно.
Не хотелось стражнику, повидавшему на своем веку немало, брать на душу еще один грех. Пусть Кархец дойдет живым. А там уж как госпожа Смерть или Эйта распорядятся.
Словно вторя его мыслям, на обочине дороги появилась безумная старуха. Она что-то кричала проходящим каторжникам и стражам, потрясая клюкой.
«Демоновы темные! — Всадник осенил себя небесным знаком рассеченного надвое круга. — Вот только помяни дарящую безумие, и ее жертвы тут как тут. А может, не только жертвы, но и сама рыжая!»
Он глянул на стоявшую у обочины. Лицо сморщенное, словно печеное яблоко, крючковатый нос с бородавкой и горбатая спина… Она будто вышла из легенды про старуху Зиму, что забирала жизни юных дев, чтобы вновь стать молодой.
— Придет время, заговорят горы! — между тем кричала блаженная. — И из пещеры выйдет дитя…
Тут она увидела запечатанного мага. А он — ее. И вздрогнул.
— Ты! — возопила сумасшедшая. — Ты — злой демон, вырвавшийся из бездны. Умри!
Вытянув руки со скрюченными пальцами, она бросилась на Кархеца, желая его задушить, и уже достала до его шеи. Но стражники бдили. Правда, угрозы в блаженной не видели, но пару раз со смешками прошлись плетками по ее бокам, отгоняя от вереницы осужденных.
Магии в старухе не было, иначе бы сработали упреждающие защитные амулеты. Зато ее нападение — какое-никакое развлечение в этот серый осенний день, когда небо еще не решило, разродиться ли ему мелким моросящим дождем или продержаться смурным до вечера.
Караван ушел, а старуха так и стояла, крича вслед веренице осужденных. И все бы ничего, если бы запечатанный маг не узнал в старухе свою жену. Красавицу Еву, что блистала на лучших сценах империи, играя роли благородных лэрисс, принцесс и простых юных горожанок, в которых обязательно влюблялись прекрасные драконы…
Да, его Ева была актрисой. Ей рукоплескали полные залы стольного Йонля. Да, она родилась в Ситном квартале, у нее не имелось ни ветвистого генеалогического древа, ни солидного счета в гномьем банке.
«Мезальянс! Что скажет свет?» — всплеснула руками матушка, узнав, что ее сын намерен жениться на актрисе. «Не позволю!» — взревел лэр Кархец. Но Вицлав все же надел на запястье Евы брачный браслет вопреки воле родителей. Как оказалось, красавица-лицедейка вышла замуж не за дворянский титул и состояние (к слову, весьма среднее), а по любви.
