Дурни вздрогнул, когда короткую вытянул. Я похлопал его по плечу и он ушёл. Женщины охали, а одна так и вовсе заплакала. Задержись он здесь, стала бы его женой.
Второму, кому не повезло, оказался Сэм, сын Бормира. Парня взволновало это событие. А вот его отец в ужас пришёл.
– Нет! – крикнул он.
В глазах крестьян читался двойной страх, с каплей жалости. Они переживали за парня, но у них тоже были близкие и кто-то сейчас рад, что не им выпала участь.
– Отец, я справлюсь, – проговорил Сэм.
А он молодец, – подумал я. Ему страшно, но он пытается успокоить отца. Будет жалко, если погибнет.
Толпа зашумела. Но вовсе не из-за маленькой драмы, что разворачивалась на деревенской улице. К нам вышел посланник герцога. Толпа расступилась перед ним, он остановился возле меня и глянул на соломки.
– Добровольцев, как понимаю, нет, – сказал он, поджав губы, – Досадно. Я думал мы найдём отважных людей.
Если я его стукну, это сильно плохо кончится?
– Сколько ещё осталось? – такие люди, как он, в принципе не способны замечать реакцию окружающих, считая их пустым местом. – Давайте побыстрее. Мне надоело терять время в этой дыре.
– Четверо выбрано, – ответил я, – Ещё двое.
– Двое? – в его голосе добавилось презрения, – Ваша деревня должна отправить семерых.
– Вы говорили про одну десятую.
– А у вас больше шести десятков. Значит должно уйти семеро.
Мудак. Опробовать что ли на нём то, чему Сергиус научил?
– Я пойду вместо своего сына, – заявил Бормир.
– Вместо? – кажется, этому посланнику просто нравится глумиться над людьми. – Если он вытянул жребий, значит так тому и быть. Впрочем, если хочешь позаботиться о нём, то отправляйся вместе, а не вместо.
– Нет…
Это был не крик. Это был тихий стон жены Бормира. Потерять сразу двух мужчин слишком жестоко для одного дня. Надеюсь, наш плотник проявит благоразумие.
– Я пойду, – заявил он.
Дурак. Если герцог обещал возвышение, значит солдат будут пичкать какими-то специями, пусть и самыми простыми. Только вот молодым возвыситься куда проще, чем тем, кто «поздно начинает».
– Тогда уже пятеро? – улыбнулся посланник, – Ещё двое. Поживее.
Я молча выставил руку и дал вытянуть соломинку следующему. Не повезло Потапу. Я не удивился и даже не расстроился. Он вообще мужик не везучий. Его брат был прошлым старостой. Когда тот погиб, то Потап метил на его место, но назначали Сергиуса и ему пришлось утереться. В мертвую ночь ему досталось. Выжил, но заполучил серьезную рану на всю правую ногу. Теперь хромает и стонет от боли, когда погода бушует и ночи приходят.
– Это что? – возмутился посланник, – Вы хотите послать своему герцогу калеку?
– Я не калека! – с толикой гнева и страха ответил Потап.
Его эмоции определялись также легко, как и то, что посланнику не помешает искупаться по самую макушку в нужнике. Потап до ужаса боялся отправиться на войну. Ещё он боялся разгневать столь высокопоставленного человека, как посланник. Это я, выходец из другого мира, плевать хотел и на герцогов, и на королей. Крестьяне же смотрели на него, как на посланника самого бога. Отчасти так и было. Герцог мог приказать, что угодно.
Одного взгляда посланника хватило, чтобы болезненная горделивость Потапа затухла.
– Выбери кого-нибудь другого. – приказал мне мужчина, – У этого человека есть тот, кто может его заменить?
– Я сам пойду! – страху в Потапе прибавилось.
Лично у меня с ним отношения не очень сложились. Он единственный, кто пытался следить за мной и Каей, постоянно ворчал, хотел управлять нами. Потапа всегда бесило, что мы с Каей посмеиваемся и игнорируем его. Несостоявшийся староста пытался через детей реализовать жажду власти и насолить Сергиусу. Ума понять, насколько это глупо и бесполезно, ему не хватало.
Посланник едва заметно кивнул и тот охранник, что прибыл вместе с ним, толкнул Потапа. Он полетел на землю, не в силах удержаться.
– Герцог отправит меня на виселицу, если я ему приведу убогих, – зло процедил мужчина, – Защищать герцогство – честь для каждого! Или кто-то хочет оспорить это?! – взвизгнул он.
Я бы многое оспорил с большой охотой, но лишь молчаливо наблюдал за этим балаганом.
– Я заменю его, – вперед вышел сын Потапа.
Крис. Парню всего восемнадцать лет. Переняв обиду отца, он как-то пытался меня подловить и поглумиться. Быстро отстал, когда я его избил. Зато на другом отыгрался. Настроил остальных детишек против меня. Я с ними и так не спешил общаться, так что его действия легли на благодатную почву, окончательно лишив меня возможности стать частью детской стайки.
– Отлично, – поджав губу, сказал посланник, – Остался один и можно будет убраться из этой дыры.
Последнего нашли быстро. Уже третий человек вытащил короткую соломинку. Крестьянскую драму я пропустил, ушёл собирать перекус посланнику в дорогу. Не удержался, сходил до запасов, достал кое-какую засушенную травку, мелко её размолол и высыпал во флягу с водой. Хорошая травка. Полностью растворяется в воде, почти не имеет вкуса и запаха. Дозу маленькую выбрал, чтобы не сразу подействовало и посланник успел убраться подальше, до того, как его пронесёт.
Эта маленькая гадость грела мне душу остаток дня, пока я готовился к отбытию. Вышли утром.
