Юрий засмеялся, но потом кивнул головой.
— Мы подозреваем всех, пока не выясним алиби каждого. Так, где вы были все это время?
— Сначала посидела у себя в доме, потом вышла на улицу, тут Юра уже начал готовить дрова для мангала, мы разговорились. Он очень интересный собеседник, удивительно остроумный, и не пошляк. Сейчас это редкость, особенно среди бизнесменов. Там все такие жуткие пошляки.
— А он никуда не отлучался, особенно ближе к концу дня?
— Нет, я его практически видела весь вечер. Все время он мелькал то за окном, то за коттеджами. Потом, мы, вместе, камин разжигали, любил Пал Палыч после охоты у камина посидеть. Только вот, в этот раз ему не довелось у него погреться.
— Хорошо, идите.
Вера кивнула головой, и Астафьев отметил, что она в этом свете выглядела гораздо старше. Кроме того, у нее исчезла та чертовская искорка в глазах, что так привлекла его в первое мгновение их встречи.
Когда она ушла, Астафьев оделся, и вышел на улицу. Дождь по-прежнему лил, и это неприятно поразило капитана. Вздохнув, он отправился к сторожке Штурмана. Ветров размещался в небольшом вагончике, внутри оказавшийся гораздо больше, чем, снаружи. Сам сторож сидел за столом, и ужинал жареной картошкой с грибами.
— Не хотите покушать горяченького, капитан? — спросил он. Картошка выглядела весьма аппетитно, золотистая, а от черных, жареных опят запах стоял такой, что Юрий не смог отказаться.
— Можно и горяченького, — согласился он.
— А сто грамм? — предложил сторож.
— Давай, — решился следователь. — Картошка с грибами без ста грамм — это преступление.
Уже за ужином он задал вертолетчику главный вопрос.
— Слушай, тезка, а Сомова никто из пришлых не мог застрелить? Тут рядом никаких других охотников не было, никто не стоял? На протоке, например?
Ветров отрицательно покачал головой. Он налил еще по сотенке, и после того, как они выпили, пояснил: — Не могли они нигде мимо меня пройти. Сомов жук еще тот, он как базу эту приобрел, так первым делом подогнал экскаватор, и перекопал две плотины, с которых, минуя мост, сюда попадали охотники и рыбаки. Так что на машине сюда не доберешься, а на лодке слишком накладно из Кривова сюда идти. Последний рыбак прошел в Длинную протоку вчера вечером. Это я слыхал. Туда, — он показал пальцем, — вот оттуда я не слыхал, но они обычно сплавляются обратно уже на веслах. Тут хорошо рыбачить на подъемку, а ветер был как раз в эту сторону, попутный.
— А почему ты думаешь, что это рыбак, а не охотник?
— Выстрелов с той стороны не было. Жилья там тоже нет. А в такую погоду без надежного приюта околеть можно.
Убрав пустые тарелки, он достал из-за шкафа большой лист бумаги, оказавшийся картой местности.
— Сам рисовал, — с гордостью доложил Штурман, — по памяти. Я ведь тут еще и летал, так что помню эти очертания. Вот здесь основная дорога. Раньше еще были тут и тут. Это, плотины, которые, Палыч перекопал. Теперь, смотри, что получается. С этой стороны протока, бродов нет, на машине там не проедешь, только на лодке. Но лодку сюда надо вести откуда-то со стороны, на прицепе. С этой стороны озеро, между ними болото, да удивительно поганое, все поросло тальником, не проберешься. Тут еще одна протока, та сама, Длинная. По ней можно пройти на лодке аж из самой Волги, но чтобы пройти к нашему озеру пешком, это вряд ли. Тут тоже заросли дикие, и рыбаки или охотники охотятся прямо на этой протоке. Да я бы увидел, или услышал, что кто-то проплыл, — повторил он.
— Прямо, как остров, получается, — хмыкнул Астафьев.
— А его так в народе и называют — остров Сомова, — подтвердил Штурман. — «Дубки» уже как-то и не котируются. Вот эта сторона по длинной протоке — три километра, по короткой — полтора. А если брать расстояние от моста до конца Утиного озера, где убили Палыча, то все пять километров.
— Солидный, он, однако, отхватил кусочек земли!
— Говорят, это раньше так и было, земля пионерлагеря. На длинной протоке до сих пор остатки пляжа, на утином была лодочная станция, футбольное поле рядом. Это Палыч сделал все, чтобы это все захирело, и превратилось в утиный рай. Ему охота нужна была, а не развлечения туристов.
— Хорошо, надо будет завтра все это еще попробовать осмотреть. Действительно поискать, нет ли кого на этом острове имени Сомова. Может, со стороны, откуда пуля пролетела?
— Я займусь этим, — пообещал Ветров. — Только могу сказать одно. Кто бы сейчас здесь не был, он уже с острова никуда не уйдет.
— Почему?
— Я сейчас ходил к мосту. Тот завалился на бок, и перегородил протоку, вот эту, длинную, — он ткнул пальцем в карту. — Так что на лодке сейчас здесь не пройти, а броды после такого ливня, просто непроходимы. На машине тоже не уедешь.
— Понятно.
После этой консультации Астафьев отправился к своему домику. Вадик спал, при этом храпел так сильно, что Юрий поморщился, и, подумав, решил вернуться в коттедж Сомова.
"Надо и за ружьями присмотреть", — нашел он для этого повод.
Проходя мимо домика, в котором поселились Зотовы, следователь столкнулся с высоким человеком в дождевике. Это оказался Максимов, причем Юрий готов был отдать голову на отсечение, что глава биржи труда стоял у окна коттеджа, и начал двигаться навстречу, только в момент, когда увидел фигуру Астафьева.
