К его лицу Астафьев всегда подбирал только одно определение — монументальное. Большая голова с нордическим профилем, и только одно портило лицо старшего оперуполномоченого — отсутствие верхнего зуба, павшего жертвой кариеса.
— Ну, ладно, в лесу туалет под каждым дубом, найдет, — заметил последний обитатель лодки: рослый мужчина, с широкими плечами, с красным от вечного загара лицом, и седой головой. Это был сам старший рыбинспектор района, Петр Иванович Собанин. Среди рыбаков у него была другая кличка: Собакин. Уже лет двадцать Петр Иванович властвовал в этом рыбном раю, и пользовался среди рыбаков большим авторитетом. Все по тому, что хоть Петро Васильевич и о себе не забывал, но все же сети конфискованные сжигал, а не продавал обратно рыбакам, как многие его коллеги.
— А где Юрка то, Штурман? — спросил он у Астафьева.
— Зачем он вам?
— Так он главным, сейчас, выходит, в «Дубках» остался. Палыча, что, действительно подстрелили?
— Да, есть такое дело, — коротко признался Юрий.
Собанин покачал головой.
— Жалко, неплохой был мужик. Не из самых худших. Заядлый рыбак!
Очевидно, в его устах такое определение было высшей степенью похвалы. Привязав лодку, Собанин подхватил рюкзак, все остальные так же взяли в руки, кто, что привез с собой, и двинулись к базе. Остановились все около беседки.
— Так, куда ж вас расселить? — озаботился Юрий.
— Девушка может жить со мной, — предложила Вера.
— Это ладно, но нужно еще открыть пару коттеджей, — Астафьев нахмурился. — Где у нас Юра?
— Да, куда это он запропал? — Прокопьев тоже начал крутить головой по сторонам.
— Юра! — громко крикнул Васин.
— Юрка! — загремел своим командирским голосом Прокопьев. — Ты где?
Вместо вертолетчика отозвался незаметно подошедший со стороны леса Сычев. К нему вернулся нормальный цвет лица, и его вечно черное чувство юмора.
— Если вы зовете невысокого блондина в защитной куртке, то могу вас огорчить. Он лежит метрах в ста отсюда с проломленной головой.
Несколько минут над базой стояла тишина, потом Прокопьев коротко отчаянно вскрикнул: — Юрка! — и кинулся в ту сторону, куда показал Сычев. Вслед за ним это собрались сделать и все остальные мужчины и милиционеры, но Астафьев коротко рявкнул на охотников:
— Стоять! Нечего вам там мешать!
Сычев между тем разыскал свой обшарпанный чемоданчик, и деловито кивнул головой Малиновской. Они так и пошли: сначала эксперт, потом она, затем Астафьев, а потом и все остальные официальные лица. Из охотников никто, слава богу, за ними не увязался.
Юрий лежал на небольшой полянке, метрах в пяти от дорожки, за кустами. Он не дошел до турбазы каких-то пятидесяти метров. Но, если бы не фатальный понос Сычева, они не скоро бы нашли тело сторожа, так хорошо его укрывала листва еще не опавшего кустарника-карагача. Штурман лежал лицом вниз, и Юрию издалека бросилось в глаза большое, красное пятно на затылке, почти съевшее желтый цвет его волос. Рядом с телом на корточках сидел Прокопьев, и рыдал.
— Уведите его отсюда, пожалуйста, — попросила, оглянувшись на мужчин, Малиновская.
Этим занялся Паша Зудов. Вертолетчик подался на удивление легко, он шел и плакал, а потом попробовал на ходу объяснить Павлу: — Двенадцать лет в одном полку, три в Афгане, и жили все время рядом. Лучший штурман полка, два ордена…
Юрий к месту преступления близко подходить не стал, все же он не входил в опергруппу, скорее был свидетелем. Кроме того, ему было плохо, до тошноты. Он вспоминал, как еще недавно сидел с тезкой за одним столом, ел с ним золотистую картошку, и пил с ним водку. Улыбчивое, загорелое лицо Штурмана, его белозубая улыбка так и стояли перед его глазами, и Астафьев только посматривал в сторону, где золотистая шевелюра Ветрова едва была видна за красной краской крови. Юрий отошел в сторону, закурил, и увидел то, что заставило его позвать криминалиста.
— Николай, иди сюда!
— Юр, погоди, я работаю, — отмахнулся Сычев.
— Я ж тебя тоже не на танцы зову.
Сычев, а за ним и Малиновская, подошли.
Юрий указал на ствол березы около тропинки.
— Вон, смотрите?
Сычев нагнулся, и, внимательно рассмотрев белую кору у самой земли, согласно кивнул головой.
— Ты просто Зоркий Сокол, друг мой Юра. Кровь, и притом свежая.
Он огляделся по сторонам, сделал пару снимков, а потом уже пояснил.
— Его убили здесь, на тропинке. Тело упало сюда, и брызнувшая кровь запачкала дерево. Если хорошо присмотреться, то отсюда видно, как его волокли на поляну.
Он сделал два шага вперед, потом провел рукой по траве, и показал всем осевшую на нее кровь. Между тем подал голос и Колодников.
— А я отсюда вижу и орудие преступления.
— Где? — все оглянулись на майора. Тот сидел на корточках, метрах в пяти от них, и, своей неизменной сигаретой показал вперед, куда-то под кусты. Сычев, подойдя поближе, положил под кустик линейку, несколько раз щелкнул своим потертым фотоаппаратом. Потом он надел нитяные перчатки, и бережно, потихоньку вытащил из-под куста небольшой, с полметра, металлический топорик с резиновой рукоятью. Такие в народе зовут туристскими, они очень удобны. И места мало занимают, и хорошо дрова ими рубить для шашлычка.
