Охота на ведьм. Исторический опыт интолерантности - [26]

Так что фанатиков веры времен охоты на ведьм, как и политических фанатиков нашего времени, не стоит поспешно рядить в одежды безумцев и «списывать мерзость нормы за счет патологии» (Асмолов, 2001, с. 17).

Абсурдные обвинения и самообвинения, пытки, издевательства – все это ни в коей мере не является «уступками режима его преступным и ненормальным элементам» (первый раз позволю себе не согласиться с Ханной Арендт) (Арендт, 1996, с. 588). Режимы террора сами продуцируют эту патологию нормальности тем, что поощряют самые абсурдные обвинения во времена демономании, или тем, что в XX веке создают систему концентрационных лагерей, нацистских и ГУЛАГовских. Сегодня уже достаточно много сказано о том, что эти лагеря превращали обычных людей, которые устраивались работать надзирателями, в преступников и садистов с мертвой душой.

Благодаря патологии нормальности эпохи террора призывают человеческие пороки и психопатологию себе на службу. А те и рады стараться, играют свою микроисторическую роль, выстраивая свои цепочки закономерных случайностей, влияя на конкретные судьбы людей и локальные события.

Патологические отклонения находят удобоваримые социальные ниши, в которых они предстают в ином, благопристойном свете, становясь воплощением новой искаженной нормы. Садист находит себя в профессии пыточных дел мастера, тюремного надзирателя, палача или инквизитора и занимает почетное место среди самых последовательных и безжалостных борцов с дьяволом. Фанатик, одержимый манией подозрительности, становясь охотником на ведьм, обретает репутацию бдительнейшего искоренителя ереси.

Охота на ведьм – это не только преследования и казни. Это патология нормальности. Главной жертвой террора оказывается здравый смысл.

Дети-обвинители, или устами младенцев…

Сколько костров зажжено пылом приговоренных.

Станислав Ежи Лец

Образы дьявола, его свиты и скрывающихся под самыми разными обличиями ведьм – все это стало неотъемлемой частью картины мира той эпохи настолько, что идеи колдовства и ведьмомании проросли в мир детей и дали там свои пышные всходы.

В хоре обвинителей зазвучали и детские голоса. Дети самозабвенно фантазировали о ведьмах, демонах и подробностях шабаша. Они обвиняли в связи с дьяволом своих родных и соседей. Разыгрывая припадки, вдохновляясь вниманием старших, они посылали на костры и виселицы близких и далеких им людей, чаще всего тех, кого случайно невзлюбили. Порою дело доходило до самооговора. Дети утверждали, что сами состоят в связи с дьяволом и посещают развратные шабаши. Они самозабвенно фантазировали о подробностях ночных сборищ и прогулках с демонами, тем самым обрекая себя на мученическую смерть.

Охота на ведьм породила детей-обвинителей.

С одной стороны, дети искренне заражались взрослыми страхами, с другой же – они не столько искали защиты от этих страхов, сколько культивировали их и строили на них свою игру. Для детей обвинения и признания в связи с дьяволом были одной из увлекательнейших игр. Дети играли в охотников на ведьм и одержимых, но их игры оборачивались самыми настоящими расправами.

Уорбойское дело (Англия, 1589–1593) было одним из первых в череде прокатившихся по Западной Европе и даже перекинувшихся на Новый Свет судов, где обвинителями выступали дети. Четверо дочерей почтенного сквайра Р. Трокмортона из Уорбоя стали копировать припадки своей действительно больной (скорее всего эпилепсией) сестры Джейн и вслед за ней обвинили пожилую соседку, матушку Алису Семуэл, в том, что та ведьма и наслала на них порчу. Дети корчились в припадках, «видели» играющих чертенят и приходили в себя, подчиняясь только матушке Семуэл, что доказывало всем ее вину. Эти «детские проказы» продолжались более трех лет и привели к тому, что Алиса Семуэл, а также ее муж и дочь были подвергнуты пытке и казнены (Роббинс, 1996, с. 449–452). Об обвинениях подробнее говорится в главе «Самооговор…».

Иллюстрация из энциклопедии Гваццо «Справочник о ведьмах» (начало XVII века) (перепечатка из: Роббинс, 1996)

Схема, аналогичная Уорбойской, когда нездоровые детские фантазии, питавшиеся сведениями из взрослых разговоров и проповедей о разоблачениях ведьм, становились достаточным основанием для обвинения в связи с дьяволом солидных, уважаемых людей, – повторялась неоднократно.

Эта же схема просматривается в Ланкширском деле 1612 года. В суде фигурировали показания детей-обвинителей, в том числе 9-летней Джанет Девис, поведавшей о «ведьминских проделках» своей матери и бабушки и «опознавшей» большинство ведьм, участвовавших в шабаше. В результате из 20 обвиняемых 10 было повешено (там же, с. 231–233).

Ведьмино кольцо (перепечатка из: Роббинс, 1996)

Лестерский мальчик (1616 год) 13-летний Джон Смит, корчась и беспощадно избивая себя во время припадков, показал на девять «ведьм», околдовавших его. Девять женщин было казнено. Спустя несколько недель через Лестер проезжал Яков I, коронованный борец с ведьмами, автор демонологического трактата и идейный вдохновитель Уложения 1604 года, которым руководствовались суды над ведьмами не только в Англии, но и в США