Охота на олигархов - [20]

— Федеральный канал — это не просто жизнь! — Лёвка поднял вверх указательный палец и погрозил им строго Соне. — Всё, что мы демонстрируем в эфире — есть пример для подражания. Мы в некотором смысле — эталон. И должны не развращать, а воспитывать наших сограждан! Верно, Антон Андреевич? — Лёвка обратил свой строгий взор на несколько опешившего Куцика.

Куцик и в самом деле обалдел. Не от строгого вида начальства, а от тех чудовищно правильных слов, которых прежде от Льва Викторовича не слыхивал.

— По сути — верно! — кивнул Куцик. — Но ведь зритель и клубничку любит, и мордобои, и прочие остренькие приправы к обыденности…

— Не в прайм–тайм, Антон Андреевич. Итак. Проредить курение, выпивку. Остальное… ладно, остальное можно оставить. Чтоб завтра у меня был режиссёр и актрисы, которых вы… мы отобрали на главные роли. И передайте, пожалуйста, госпоже Гагариной, чтобы не опаздывала. А то я её вычеркну. Из всех списков, — по довольной ухмылке Лёвки, впрочем, было совершенно ясно, что Ляля Гагарина будет последней, кого он вычеркнет хоть откуда–нибудь. — Теперь по поводу новой общественно–политической программы. Запускаемся на следующей неделе? Я правильно понимаю ситуацию?

— Точно, — подтвердила Соня Пёрышкина, буквально на глазах превращаясь в строгую телеведущую Софью Перовскую. — «Вспышка» будет выходить четыре раза в неделю, с понедельника по четверг. Традиционный формат ток–шоу с аудиторией и специально приглашёнными. Ставим только самые острые вопросы. Благодаря этому перетянем рейтинг у государственных каналов. А то как–то все в последнее время заскучали. Одни и те же лица, заученные речи… Мы будем ставить на импровизацию. В пределах, конечно, разумного.

— Жириновского почаще приглашайте, — кивнул Лёвка. — Он хоть и делает вид, что клоун, но говорит чрезвычайно здравые вещи. Особенно в последнее время. И поменьше болтунов. Типа этого моложаво–кудрявого демократа. Я уже видеть эту рожу не могу. Тема пилотной программы?

— Ситуация вокруг Сибирской Нефтяной Компании. Я надеюсь получить согласие на участие от господ Бондаренко и Магомаева…

— Согласен. Я переговорю и с господином Сидоровым. Он нам, — Лёвка подчеркнул это многозначительное «нам», думаю, не откажет. А кто будет дежурным провокатором? В хорошем смысле слова?

— Мы уже связались с главным редактором «Фейса» Питером Жемчужниковым. Он дал своё предварительное согласие. И даже готов дать отдельные комментарии по поводу знаменитого «Золотого списка», — выложила свои козыри Софья.

— А с Сосновским и Герцензоном прямой телемост можем устроить? Опальные олигархи сейчас — самая горячая и… презабавная тема!

— Позвольте, Лев Викторович, — встрял Куцик, — вот за это нас точно по головке не погладят. До сведения всех каналов было доведено пожелание из Администрации Президента. Не давать этим лицам эфира. Их приравняли к чеченским и прочим террористам.

— Да пошли они со своими пожеланиями, — взорвался Лёвка. — По советской власти соскучились?! С другой стороны… — Лёвка несколько секунд внимательно изучал потолок кабинета. — Нет, всё же попробуйте, Софья. Если добудете Герцензона, утрём нос ОРТ и Российскому каналу. А? Телемост с экономическим террористом номер один? Антон Андреевич, неужто вы откажете себе в таком удовольствии?

— Не откажу, — не очень–то весело согласился мудрый Куцик.

— Так я выхожу на Герцензона? — смело встряла Софья Перовская.

— Всенепременно, — ответствовал Лёвка.

Профессор Ребров поднялся первым. Что ж, совещание закончено. Оно длилось ровно шестьдесят три зайца.

***

Быть богатым — хорошо. Быть очень богатым — очень хорошо. Быть очень богатым и знаменитым — тяжкое бремя… Примерно так, только гораздо более лениво рассуждал Станислав Евгеньевич Котов, губернатор Икотки, проснувшись один на широкой кровати в своей московской квартире.

Проснулся–то он один, но в квартире — и это Стас знал наверняка — кроме него находилось огромное количество людей. Всё больше бездельников. И это тоже было обязательным приложением, типа нагрузки, к богатству и знаменитости.

В комнате охраны постоянно находилось по четыре здоровенных лба, которых Стас называл без разбора Вовами. Накачанные Вовы послушно откликались. Ещё бы не откликнуться — за такую–то зарплату! И за что платить–то, а? За круглосуточный просмотр дурацких ток–шоу с подставными героями? Надо быть Вовой, чтобы ту пургу, которую в телевизоре выдают за реальные истории, принимать всерьёз.

Прислуги по хозяйству тоже развелось многовато. И всё оттого, что вдобавок ко статусу Стас вынужден был обзавестись и женой. Потому как без жены и статус мог не вытанцеваться.

— Холостяк в тридцать три года — это слишком подозрительно для электората. Люди могут решить, и будьте уверены, что им помогут так решить ваши оппоненты, что вы либо голубой, либо импотент. А для политика это не есть хорошо, — так, несколько витиевато, объяснил Котову за год до икотских выборов нанятый московский политтехнолог.

Прослыть импотентом, пусть даже и среди икотов, Котов не желал, и решился на женитьбу. Это было непростое решение. И потому, что Стас привык к вольнице, и потому, что достойной кандидатуры в жёны на примете не было. Тогда, теперь уже больше года назад, Стас сделал в сто семьдесят восьмой раз предложение Нюше, и она в сто семьдесят восьмой раз ему отказала. И Стас оказался на распутье.