Охота на бизнесменов - [63]

— Уверена, ты его возьмешь, на то ты и начальник уголовного розыска. Не дай ему повода посчитать себя умнее…

Вернулся домой он около трех. У дома его поджидал старший лейтенант Светличный.

— Ты чего не спишь? — удивился Тобратов. — Думаешь, Петропавловский первым делом сунется ко мне?

— Вы не смейтесь и не забывайте, что он работал в милиции, усвоил наше правило — внезапность. Лестницу и подъезд я проверил. Когда войдете в квартиру, включите, пожалуйста, свет.

— А может, зайдем, кофейку по рюмке выпьем, — пошутил Тобратов.

— В другой раз. Сегодня и вы устали, и я. Да и завтра денек предстоит нелегкий.

— А когда они были у нас легкие?

Они пожали друг другу руки и пошли в разные стороны. Но у липы на другой стороне улицы Светличный остановился, подождал. И лишь когда на четвертом этаже вспыхнул в окнах свет, продолжил путь.

6

В детстве Петропавловский держал голубей. Красивых домашних голубей: турманов, почтарей, чубарей, вислокрылых. Отец помог построить ему голубятню, и все ребятишки из школы завидовали Михаилу и приходили любоваться ручными красавцами.

Увлечение Михаила голубями было настолько велико, что он порою забывал обо всем, наблюдая за их повадками: как они «фасонят» друг перед другом, как самцы ухаживают за самками, как целуются, какие кренделя выписывают в воздухе.

Однажды к ним повадился красноперый голубь. Прилетит, поухаживает за какой-нибудь голубкой, поклюет корм и улетит. Михаил надеялся, что он приживется у него. Но красноперый только «гостил» и убирался восвояси. Пришлось применить к нему принудительный метод: поймать и посадить со свободной голубкой в отдельную клетку, чтобы они спарились. Продержал их неделю, не выпуская на волю. Казалось, эксперимент удался: красноперый сдружился с вислокрылой, стат ворковать перед ней, «фасонить». Можно было выпускать на волю. Но едва Михаил открыл клетку, как красноперый выпорхнул, взвился ввысь и, перевернувшись три раза через крыло, — видимо, от радости — растворился в небе. Больше он к ним не прилетал.

Тот красноперый голубь вспомнился Михаилу теперь, когда он один шел по лесу, вдыхая полной грудью настоянный на грибном аромате воздух, окрыленный своей победой: ему удалось вырваться на волю! И теперь он сделает все, чтобы в тюрьму не попасть. Что может быть прекраснее свободы?! Что может сравниться с ощущением торжества своей смекалки, ловкости, смелости? Скольких ментов он оставил в дураках — больших и малых начальников! Он был всего лишь сержантом, а они — лейтенанты, капитаны, полковники — оказались ниже его и по умственным, и по профессиональным способностям. Нет, господа офицеры, о человеке судят не по звездочкам на погонах, не по брюху и шапке на голове, а по тому, как голова эта соображает, какие дела творит человек. Он, Михаил Петропавловский, с детства мечтал стать борцом за справедливость, быть защитником бедных и карать богатых, кто наживается нечестным путем, грабит тружеников, пускает по миру слабых и беззащитных. Он делал это. И не он виноват, что на пути у него встали защитники власть имущих, так называемые органы правопорядка. А коль они на стороне богатых и несправедливых, значит, они тоже враги, и их надо уничтожать как самых вредных хищников. Ах, как бы ему хотелось добраться до начальника уголовного розыска, который первый начал его преследовать и с чувством достоинства и своего превосходства доставил случайно попавшего в руки ментов разыскиваемого. И он дождется своего часа, отомстит этому выскочке за все муки и переживания.

В изоляторе Михаил слышал, что Тобратова за его поимку представили к награде. Он, бывший сержант милиции, приготовит ему свою награду. Дайте только немного времени отойти от стресса, обзавестись деньгами и оружием…

Неторопливо бредя по лесу, он продумывал план своих дальнейших действий: где переждать жаркие дни его поиска «по горячим следам», где раздобыть денег и оружие, куда направить потом свои стопы. Ни к родственникам, ни даже к мало-мальски знакомым ему соваться нельзя: там, несомненно, устроены засады. А время не летнее, по ночам заморозки достигают пяти градусов. Значит, надо искать жилье. Года два назад он случайно заехал с Парамоновым в садоводческое хозяйство одной воинской части — там у знакомых отдыхала очередная пассия сообщника. Небольшое хозяйство, около сотни участков, организованное еще в 50-е годы. Теперь все хозяева — отставники, и едва наступают холода, на участках не появляются. Домики в основном летние, кое-где, правда, установлены «буржуйки», но большинство в весенне-осенний период обогреваются электричеством. Вот там, в Малых Вяземах, в одном из садовых домиков и можно обосноваться. Место глухое, тихое: найдется, несомненно, кое-что и из одежды, а возможно, и из продуктов. Отсюда можно подать и весточку Ларисе, пусть приготовит денег.

С жильем и питанием он выкрутится. Вот как добыть документы, без них ныне далеко не уедешь… В изоляторе он сбрил усы, теперь придется отращивать вместе с бородой. Неплохо было бы парик достать, да где его возьмешь…

А погода радовала его и вселяла надежду: солнце к обеду так пригрело, что в куртке жарковато стало. Михаил нашел большую, сваленную ветром сосну и сел на нее передохнуть. Рядом торчал пенек, облепленный серовато-желтыми шляпками опят с пятикопеечную монету, — самых подходящих для засолки и маринования. Да и пожарить бы с картошечкой. У Михаила даже слюнки потекли и заурчало в животе. Да, неплохо бы перекусить. А опята будто дразнили его своими веснушчатыми головками, он не мог отвести от них взгляда. Нарезать бы, да не во что. Места здесь хоженые, и немало валяется полиэтиленовых мешочков — грибники выбрасывают после трапезы. Но вставать не хотелось, сказывались бессонница последних дней, нервное напряжение.