Огюст Ренуар - [102]

Шрифт
Интервал

Отец поспешил забраться в коляску Баптистена. Для него была несносна мысль о превращении этих могучих стволов в кольца для салфеток с надписью: «Привет из Ниццы». Он не дал матери закончить партию в карты с Динаном и послал их тотчас к владелице Колетт мадам Арман. Это была милейшая женщина, которую наравне со многими захлестывали требования современной жизни. Ей было приятно, что Колетты перейдут в руки нашей семьи. «Ренуаров, по крайней мере, мы знаем». Так произошла покупка Колетт Ренуаром.

В общем, его это не слишком радовало. Конец оживлению вокруг почтовой конторы, сплетням соседок, приветствиям покупателей марок, приходам Динана, нет-нет да и заглядывавшего запросто, в домашних туфлях, конец той кипевшей вокруг жизни, аромат которой доступен был и ему и напоминал о том, что он также частица живого мира! Ренуар всегда потешался над знакомыми, которые хвастались уединенностью своего дома. «В нашей вилле восхитительно, объясняли они с восторгом, мы никого не видим: со всех сторон деревья, ни одного дома». Ренуар отвечал: «Почему бы не поселиться на кладбище? Впрочем, и там будут посетители». Он часто повторял слова Монтескье: «Человек — животное общественное!» В конце жизни отец несколько раз просил меня прочитать ему всю фразу: «…Если судить по общительности, то, мне кажется, что француз более человек, чем кто-либо другой, он человек по преимуществу; потому что он словно создан для общества».

Мать устроила так, что общительность Ренуара в Колеттах не пострадала. Построенный ею дом был достаточно просторен, чтобы к нам могли приезжать многочисленные друзья. Дом стоял напротив старой фермы, которую она оставила нетронутой. Возобновились субботние обеды с отварной говядиной, как это было в Замке Туманов, с той разницей, что Ривьеру, Воллару, Дюран-Рюэлям и новым друзьям вроде Мориса Ганья, детям исчезнувших друзей, таких как Мари и Пьер Лестринге, приходилось проводить пятнадцать часов в вагоне, а не просто взбираться пешком по склону Монмартра. Но более всего помогло моей матери сохранить вокруг Ренуара атмосферу деятельной, необходимой для него жизни то, что сама она осталась крестьянкой до мозга костей. Маслины окапывали, поливали, обрезали как раз настолько, сколько было нужно для их благополучия, но так, чтобы патрон не слишком жалел, что их чересчур обкарнали. Померанцы окуривались, были посажены сотни мандариновых деревьев, два виноградника. Выращивались овощи, был построен курятник, мать завела птицу. Для всех этих работ пришлось нанимать людей. Собирать померанцевый цвет приходили девушки. Повсюду сновал народ, раздавались смех и песни. Такое оживление стоило почты, и Ренуар был счастлив. Во время сбора маслин приходили те же девушки и длинными палками сбивали плоды на расстеленные брезенты. Когда набирался воз, мы отправлялись с Полем и Личу на маслобойню, которая находилась на берегу Беаля, ручья, отведенного из Кань. Это была очень старая водяная мельница, с огромными жерновами, высеченными вручную из местного камня. Она пряталась от солнца в тени густых тополей с серой листвой, которую особенно любил Ренуар. Там было прохладно, а от запаха давленых маслин першило в горле. Ждать приходилось долго. Оливковое масло подвергается ряду операций, прежде чем станет пригодным в пищу. Наконец мы могли наполнить им кувшины. Это первое масло отличается особым вкусом, и местные жители называют его «первачом». Оно соломенно-желтого цвета и очень прозрачно. Помню я и кувшин из биотской глины с глазурью на медном купоросе. Отец любил писать эти кувшины. В Колетты Личу вез нас быстро, словно понимал, как необходимо спешить. Отец ждал нас в столовой, возле пылающего камина. Мы проворно начинали поджаривать хлеб, поливали маслом горячие ломтики, посыпали солью, и Ренуар первым пробовал первое масло урожая. «Пища богов», — говорил он, пока мы в свою очередь уписывали душистый хлеб.

Различные места, где с детства жил Ренуар, казалось, отвечали развитию его гения. Колетты служили превосходным обрамлением его последнего периода. Несмотря на болезнь, он нашел в себе силы заняться там скульптурой. «Под этим небом хочется видеть мраморных или бронзовых Венер, осененных листвой». Его помощниками были скульптор Рихарт Гино, потом Жимон>[192].

Привожу выписку из письма Ренуара Жоржу Ривьеру, написанного вскоре после переезда в Колетты.

«…Я только что получил твое письмо и рад успеху Рене (речь шла о конкурсе певцов)… но очень занят трауром по Толстому. Итак, старик умер! Сколько будет улиц, площадей и памятников его имени! Везунчик!

              Весь твой, Ренуар».

В противовес этому письму я привожу его известное предисловие к книге Ченнино Ченнини Он написал его по просьбе своего друга, художника Моттеца>[193], который предпринял переиздание перевода этой работы, сделанного его отцом, художником и учеником Энгра. Разговоры о предисловии между Ренуаром и Моттецом происходили, вероятно, около 1910 года. Ченнино Ченнини родился в Тоскане около 1360 года. Это единственный художник кватроченто, оставивший нам трактат о живописи, который дает представление не только о технике того времени, но и о жизни самих художников. Ренуару было не по душе писать: при всем его восхищении методами Ченнини, он превосходно знал, что их применение в наши дни художниками, воодушевленными совсем другим духом, не может дать ничего путного. Вместе с тем ему хотелось доставить удовольствие Моттецу, не поступаясь при этом ничем из своих убеждений. Привожу самые характерные выдержки.


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Рубенс

Книга Авермата — это биографическая повесть о главе фламандской школы живописи П.-П. Рубенсе. Всесторонне одаренный, блестяще образованный, Рубенс был художником огромного творческого размаха, бурного темперамента. Прирожденный живописец-монументалист, талантливый дипломат, владеющий несколькими языками, ученый-гуманист, он пользовался почетом при королевских дворах Мадрида, Парижа и Лондона. Обо всем этом живо и увлекательно рассказывается в книге.


Рембрандт

Перед вами биографическая повесть о жизни и творчестве художника, великого голландского мастера, Рембрандта ван Рейна.Послесловие И. В. Линник.


Алексей Гаврилович Венецианов

Книга посвящена замечательному живописцу первой половины XIX в. Первым из русских художников Венецианов сделал героем своих произведений народ. Им создана новая педагогическая система обучения живописи. Судьба Венецианова прослежена на широком фоне общественной и литературно-художественной жизни России того времени.