Огюст Бланки - [24]

«Друзья народа»

Революция изменила политический климат во Франции. Она не только не успокоила страсти, но дала им небывалый импульс. При Реставрации после краткого периода движения карбонариев на политической сцене не было никого перед лицом власти, кроме либеральной оппозиции в виде группы депутатов палаты, нескольких близких к ним газет и частных салонов, где болтали о политике. Июльская революция оказалась необыкновенно эффективным средством политического просвещения масс.

Народ был спровоцирован на вооруженную борьбу. Он вступил в нее, не считаясь с жертвами. Он верил в туманные призывы либеральной оппозиции и надеялся на какое-то улучшение своей участи. Но на другой день после победы раскрылась картина чудовищного обмана. Завоеванное народом стало добычей новой денежной знати, аристократии барыша и денег. Вот почему имела такой всеобщий шумный успех короткая, но необычайно сильная чувством справедливого негодования в связи с грабежом плодов июльской революции поэма молодого Огюста Барбье «Раздел добычи», опубликованная спустя месяц после «трех славных дней». В грубой, резкой, бичующей форме поэт нарисовал отвратительную картину раздела хищниками капитала завоеванного народом богатства. Поэма оказалась по своему воздействию сильнее сотеп политических деклараций и манифестов. Она символизировала начало новой эпохи политической истории Франции. Борьба народа вместе с буржуазией против дворянства и легитимизма сменилась борьбой между рабочими и буржуазией. Начало этой новой эры в извечной классовой борьбе было еще очень неопределенно, смутно; классовая природа событий еще скрывалась за множеством традиционных конфликтов прошлого. Но новая эпоха началась.

Возникает множество клубов, своеобразных зародышей политических партий. Вот некоторые из них: «Общество трех дней», «Конституционное общество», «Общество порядка и прогресса», «Галльское общество», «Унион», «Возрожденные франки», «Друзья родины» и т. п. Эти клубы представляли самый разнообразный набор идей и взглядов — от бонапартизма до утопического коммунизма. Самым крупным, наиболее левым и революционным было республиканское общество «Друзья народа», возникшее в июльские дни. Вождем общества был уже упоминавшийся Годфруа Кавеньяк. Этот высокий молодой человек с блестящими глазами и орлиным носом, одетый в длинный, наглухо застегнутый сюртук, поражал своей энергичной, категорической манерой речи. Сын члена Конвента, Кавеньяк страстно прославлял якобинцев. Преклонение перед монтаньярами заменяло ему политическую программу. «Друзья народа» выражали возмущение тем, что крупная буржуазия предала революцию и узурпировала ее плоды. К этому обществу примкнули Огюст Бланки. Сначала оно действовало совершенно легально, выдвигая демократические требования вроде введения бесплатного школьного обучения, сокращения косвенных налогов и т. н. Это вызвало немедленную реакцию властей. Собрания общества начали разгонять с применением вооруженной силы. Тем не менее оно продолжало действовать, хотя число его активных членов не превышало 600 человек. «Друзья народа» выпускали брошюры, в которых пропагандировались даже социалистические идеи. Публичные собрания, устраиваемые обществом, собирали большую аудиторию.

Бланки все еще студент, и, естественно, он не остается в стороне от студенческого движения. После июльских дней ‘стало обычным, что Сорбонна первой откликалась па все события политической жизни. Революционная энергия Бланки проявляется и здесь, одновременно с деятельностью в обществе «Друзей народа». 10 декабря 1830 года умер Бенжамен Констан, крупный писатель и выдающийся оратор партии либералов. Бланки немедленно пишет воззвание, призывающее студентов к участию в похоронах. Это первый документ, напечатанный в виде листовки, который свидетельствует об активном и самостоятельном вступлении Бланки в общественную борьбу. Ведь два текста, написанные им в июльские дни, света не увидели. Вот выдержки из воззвания: «Бенжамен Констан скончался. Франция оплакивает потерю великого гражданина... Мы, студенты, оплакиваем в нем друга. Вы знаете, какие пламенные речи произносил он в 1820, 1821, 1822 и 1827 годах, когда власть обрушивала на нас клевету. Бенжамен Констан гордился тем, что он был другом юношества. До последней минуты голос его звучал в нашу защиту... Я призываю всех товарищей собраться на площади Пантеона в воскресенье ровно в девять утра. Те, кто имеет оружие, пусть возьмут его с собой, чтобы воздать погребальные почести. Луи-Огюст Бланки, студент-юрист».

В этом призыве интересно предложение студентам явиться на похороны с оружием. В то время обстановка в Париже накалилась до предела. Возмущение июльских борцов тем, что борьба оказалась напрасной, что ее плоды присвоила свора разбогатевших хищников, выливалось в бурные волнения. Поводом служила судьба министров Карла X во главе с Полиньяком, подписавших знаменитые провокационные ордонансы. Их вынуждены были заключить в Венсеннский замок и предать суду. Но Луи-Филипп отчаянно пытался избавить их от заслуженного наказания, которого требовал народ. Демонстрации из-за этого происходили почти непрерывно. Дело доходило до вооруженного штурма Венсенского замка. Бланки считал, что в любой момент и по любому поводу может вспыхнуть новая революция. Такой момент нельзя упустить. Поэтому оружие, возможно, пригодится. Так начинает выявляться постоянная тактика Бланки, тактика восстания и вооруженной борьбы. Правда, похороны Констана прошли спокойно, до стрельбы дело не дошло. Миссию успокоителя страстей, а по существу — защитника Луи-Филиппа опять взял на себя тщеславный и слабохарактерный Лафайет.