Огонь в крови - [18]

Надин вся похолодела, когда увидела хорошо знакомое лицо Шона. Так, значит, он никуда не уехал! Интересно, удалось ли ему получить отдельный номер? Но что, черт его побери, он наговорил Люку Хейнсу? Как объяснил то, что не может остановиться с ней в одном номере? Или он все еще собирается жить с ней в одной комнате? Ну уж нет! Она вовсе не собирается спать с ним в одной постели. Скорее уж улетит первым самолетом обратно в Англию!

Шон поднялся со своего места и отодвинул стул, приглашая жестом Надин.

– Садись, пожалуйста, Надин. Рекомендую тебе салат из крабов. Никогда не ел ничего вкуснее. Приготовлен просто превосходно!

Слишком много людей сейчас смотрит на нее, ни к чему устраивать скандал, решила Надин. Из-под опущенных ресниц она метнула на Шона взгляд, не обещавший ничего хорошего. Если он думает, что одержал победу, то очень скоро ему придется убедиться, как он ошибается.

Перехватив ее взгляд, он тут же стал наливать вино в ее бокал, и она невольно отметила, сколь красиво он делает это.

– По-моему, тебе надо выпить, дорогая. Думаю, тебе понравится легкое калифорнийское белое вино. Как раз для такого жаркого дня.

Надин долго изучала меню, едва сдерживая злобу и раздражение. Она выбрала рыбу, приготовленную на гриле, и салат. Люк Хейнс только головой покачал при этом:

– Эти блюда вы можете заказать где угодно. Почему бы вам не попробовать чего-нибудь новенького, Надин?

– Надин никогда не любила рисковать, – отозвался Шон.

– Вспомните, что я говорил вам утром во время занятий, Надин, – сказал Люк. – Если хотите научиться хорошо рисовать, ничего не бойтесь, рискуйте. И это должно стать вашим жизненным правилом. А теперь попробуйте окру, начните хотя бы с этого!

Едва сдерживая переполнявшие ее эмоции, Надин поспешно ответила Люку согласием.

– Но потом я все же отведаю рыбу, зажаренную на гриле.

Официант только переглянулся с Люком и исчез. Надин тем временем потягивала сухое белое вино. Шон оказался прав: вино действительно освежало. Скосив глаза, она наблюдала за Шоном: он с несомненным удовольствием поглощал крабов, начиненных перцем и специями.

Голос Люка заставил ее вздрогнуть:

– Прекрасно понимаю вас, Надин. Есть отчего пожелать оставаться инкогнито. Непросто, наверное, быть женой такого известного человека. Ну, ничего, мы прощаем вас. Тайна раскрылась, как только моя жена увидела Шона сегодня утром. Надо сказать, она без ума от кино. К тому же большая поклонница его фильмов. Чуть было дара речи не лишилась, когда увидела Шона собственной персоной в холле отеля.

– Ваша жена замечательный человек, просто слов не нахожу. Не будь она поклонницей кино, вряд ли бы тут же нашлась вторая комната прямо рядом с нашим номером.

Надин, как ни старалась сдерживать себя, все же одарила Шона пронзительным колючим взглядом, а он только лучезарно улыбнулся ей в ответ.

– Клара Хейнс просто в ужас пришла, когда я рассказал ей, как часто мне приходится пользоваться телефоном по ночам и как часто будут звонить мне. И все из-за разницы во времени. Но каждый раз ночные переговоры по телефону, без которых в нашем деле, к сожалению, не обойтись, будут не давать тебе спать, дорогая. И вот эта добрая душа дала нам вторую комнату, рядом.

– Да-да, один из наших американских гостей покидает нас сегодня, и его номер освобождается, – радостно сообщил Люк. – Шон может занять его, как только там приберут. К восьми часам номер будет в вашем распоряжении, так что сегодня ночью вас не побеспокоят международные телефонные звонки.

– Не правда ли, как все замечательно устроилось, дорогая? – вкрадчиво проговорил Шон.

– Лучше не придумаешь! – широко улыбнулась мужчинам Надин, в то время как ей кричать хотелось. Как это ему удалось? Впрочем, Шон всегда умел устроить свои дела, чего бы ему это ни стоило. У него был свой подход к людям. Видимо, поэтому он и стал замечательным продюсером. Какие бы препятствия ни встречались на его пути, он всегда их преодолевал.

Надин даже обрадовалась, когда официант принес ее заказ и она могла переключить все свое внимание на еду. Как Люк и обещал, окра оказалось острой и пряной, а крабы были просто великолепны. Пока она молча поглощала свой ленч, Шон оживленно беседовал с Люком, а остальные постояльцы гостиницы внимательно прислушивались к их разговору.

Речь шла, впрочем, не о кинематографе, а о художниках. Оба, без сомнения, были всерьез увлечены этой темой. У Шона была небольшая коллекция: рисунок Пикассо, подаренный ему на день рождения одним французским актером несколько лет назад; Лоури, картину которого купил он сам; Берил Кук, в обычной для себя манере изобразивший пухлых женщин в белом, играющих в теннис на сочной зеленой траве в парке.

– Мне его подарила Надин, – сказал Шон с блеском в глазах.

Она вспомнила обстоятельства, при которых сделала ему тот подарок. Случилось это на Рождество четыре года назад. Они поздно встали в тот день и прямо с утра стали пить шампанское и разворачивать подарки, оставленные под елкой. Она подарила Шону картину Берила Кука, а он в свою очередь преподнес ей потрясающие серьги с изумрудами.

Тогда он настоял, чтобы она их сразу же надела, а затем утащил ее в постель, и они занимались любовью.