Огонь сильнее мрака - [3]

— Какое дельце? — без энтузиазма спросил Джон. Судя по всему, придется в качестве платы за ночлег распутывать сельский детектив. Коня у старосты увел кто-то, не иначе. Нити расследования ведут к конюху, но, похоже, ключница чего-то не договаривает…

— Малк, — сказал Пер, — стукни-ка, чтоб открыли. Я гостю дорогу покажу, а ты постой тут один пока.

Второй детина постучал ломом о створку ворот, украшенную резным изображением какого-то чудища с клешнями и змеиным хвостом. Изнутри отозвались:

— Чего?

— Отпирай, — велел Малк. — Свои.

Заскрипев, створка ворот отошла, так, что получился зазор, в который можно было просунуть голову. Наружу выглянула бородатая физиономия со свернутым набок носом.

— Кого нелегкая принесла? — спросила физиономия.

— Сыщик, — буркнул Пер. — До старосты. Отворяй, сказано.

Обладатель физиономии, крякнув, потянул на себя створку, зазор еще немного расширился, и Пер протиснулся внутрь. Репейник последовал за ним.

Ему открылась улица, прямая и длинная. По сторонам улицы стояли неуклюжие, но на вид крепкие дома, почти все — двухэтажные, из серого грубого камня. Здесь и там, будто лоскутья грязной паутины, виднелись развешанные для просушки рыбачьи сети. Лаяли собаки. Где-то далеко мычал теленок. Словом, это была обыкновенная благополучная деревня. У самых ворот стоял уже знакомый мужик со свернутым набок носом. В руках у него был большой топор, зазубренный и безнадёжно ржавый.

Ворота захлопнулись.

— Запереть не забудь, — крикнул снаружи Малк.

— Не учи учёного, — отозвался Пер и задвинул ворота здоровенным брусом. Обернувшись, он подмигнул Репейнику.

— К старосте поведешь? — спросил Пера мужик с топором.

— К нему, — нараспев отозвался детина. — Пойдемте, добрый человек.

Они зашагали по дороге. Деревня была немаленькой. На лавочках перед домами сидели старики, взирая на окружающий мир с черепашьим спокойствием. Дважды Репейнику попались на глаза лавки, в одной торговали хозяйственной утварью и рыбачьей снастью, в другой — немудрёными лекарствами, равно пригодными, чтобы пользовать как домашнюю скотину, так и её хозяев. Вдалеке слышались звонкие удары железа о железо вперемешку с гулким уханьем парового молота — работала кузница. Навстречу пылило стадо коров, возвращавшихся с выпаса, их вел скрюченный от старости пастух в выгоревшей на солнце робе. Прошли мимо две женщины с мотыгами — они были заняты разговором и не ответили, когда Пер с ними поздоровался. Только одна из них, помоложе, скользнула по Джону быстрым и отчего-то недобрым взглядом.

Пер шаркал ножищами, поднимая клубы пыли, то и дело кряхтел и постоянно сморкался в два пальца. Было ясно, что ему не терпелось начать разговор, но он держался: видно, староста запретил своим подопечным болтать с приезжими.

— Частокол-то когда обновляли? — спросил Репейник.

Пер радостно встрепенулся:

— Два года тому. Опять скоро менять надо, ведь гниёт, падла, по низу гниёт. Уж как смолили, обжигали, даже химию сыпали какую-то в землю. А всё одно, пять годков минует, ну, много — шесть, и всё снова-здорово. Места здесь поганые, земля бешеная. Ну, оно понятно, после войны-то.

Репейник покивал, соглашаясь.

— Леса у вас немного в округе, — заметил он, — а на частокол его, поди, не напасёшься. Покупаете?

Пер махнул рукой.

— Куплять-то не купляем, — ответил он, — куплять — это дорого сильно… Не, у нас бор недалече. Там рубим, потом сюда возим.

— В здешних краях крупный зверь не водится, — заметил Джон. — Неужели без частокола не обойтись? Или разбойников боитесь?

Пер ухмыльнулся и крутанул ломом:

— Разбойников никогда туточки не видал.

— Ну и зачем тогда с частоколом возиться? — удивился Репейник. — Поставили бы обычный забор, можжевельник высадили — вот вам и готова изгородь.

— Да толку-то с изгороди, она ж низкая, а это отродье как ломанётся… — с жаром начал Пер, но тут же осекся и покосился с испугом на Репейника. «Ух ты, — подумал Джон. — Похоже, интересные дела у них творятся. Отродье, против которого нужен частокол — это любопытно». Он остановился. Пер, шаркнув ножищами и подняв облако пыли, тоже притормозил, и тогда Джон коснулся руки Пера. Всего на секунду…

ну всё теперь шериф с меня шкуру спустит как батя ремнем по жопе чашку разбил

…всего на мгновение…

вот меня понесло дурака а этот хер городской тоже хорош привязался дурак а он хуже ярмарка по полю шуты скачут

…похлопал по плечу…

частокол частокол ишь вырядился пушка напоказ вышел бы против меня я бы те показал частокол зачем нам частокол

…задержал руку…

надо было сразу врать против волков и все тут а теперь как ему не расскажешь про эту тварь не расскажешь все равно узнает все равно про волков врать зубы острые

…отдернул, разрывая контакт…

вот гад что делать-то задавлю порву ненавижу кровь на земле зубы

…но успел понять, что угадал.

Сложно выудить что-то понятное из мутного потока, который несется в чужой голове. У каждого человека есть проторенные дорожки в собственном уме, своя, как говорят доктора в Дуббинге, ассоциативная матрица. Да еще эмоции, всегда эмоции, любая мысль окрашена в желание, ненависть, страх, надежду, восторг… От чужих эмоций у Репейника начиналась мигрень. Чем ярче были чувства у того, кого