Главнокомандующий был доволен. Он сегодня испил эликсир молодости и чувствовал себя гораздо бодрее обычного. Он механически отбарабанил пальцами в снежных перчатках по столу и посмотрел на телефон.
Звонок не срывался в густой свет кабинета.
Ясмин вздохнул, конечно же, Винсент не позвонит, напрасно даже ждать, их отдаление стало вновь ощутимым.
Главнокомандующий развернул кресло и оказался лицом к огромному арочному окну, возвысившему его над падшим городом. Обзор раннего утра был прекрасен.
Солнце ласкало пики башен, окна золотились отблесками, переполненные басы и электромобили суетливо сновали по широким улицам, но их суета была такой ничтожной рядом с полным, похожим на мягкий яичный желток, солнцем.
Еще чуть-чуть и его свет перестанет радовать глаз, затмленный серыми облаками безжизненного яда, выпускаемого городом.
Ясмин прикрыл глаза, но тут же распахнул вновь свои серые пустые зеркала, отражающие умирающее солнце. Его привлек еще один исток света, яркая искра ледяного голубоватого камня, венчающего центр серебряной лилии на его безымянном пальце.
Кольцо.
Подарок на день Революции.
Интересный дизайн. Феникс всегда умел находить оригинальные и неординарные вещи. Откуда он выкопал это чудо?
Может, на заказ?
Сомнительно. Не в его стиле шевелиться по направлению к эксклюзиву.
Другое дело Ясмин. Он специального выискал самого умелого мастера ювелирных дел, который из платины выплавил небольшой кулон в виде двух дельфинов кружащихся вокруг синей бусины сапфира, символизировавшей земной шар.
Несмотря на красоту и уникальность, кулон не произвел должного впечатления. Дерзкий мальчишка никогда не надевает дорогой подарок, ни в честь революции, ни для показного великолепия, ни ради поощрения Ясмина. Винсент не чувствует желания сделать приятно своему покровителю. Он даже не проявил интереса, когда дар перекачивал в его руки. Фыркнул, обозвал украшение женским и сунул в карман.
— Все же, почему ты его не носишь? — спросил Ясмин у фотопленочного Винсента, — Так сильно оскорбляют дорогие подарки или только мои? Думаю, ты просто ерепенишься, прикидываясь колючим ежом. Глупая маска. Слишком явная. Ты так и не смог принять моего превосходства.
Ясмин был спокоен и невозмутим, как обычно, хотя в глубине души вибрировали потоки сомнений и страстей. Кто бы мог догадаться, посмотрев на холодное безэмоциональное лицо главнокомандующего!
Телефонный рев обнулил ледяное спокойствие кабинета.
Ясмин на мгновение сорвался и с нетерпение вырвал трубку из оков аппарата.
«Я позвоню» — отпульсировал в висках знакомый голос.
— Цербер, что опять? — устало произнес Ясмин.
Слова медленно повернулись в предложение.
— Я присутствовал.
Стальной нажим.
— Во дворе моей башни, — озадаченно проговорил главнокомандующий.
Усмешка.
— Не проявил уважения…
Странно, перебили.
— Я знаю, что тишайший и верный пес, но в тихом омуте, — Ясмин сохранял хладнокровие.
Ироничный смех.
Поддевка.
— У генерала Тиаро особые полномочия, подписанные тобой. И он их не превышал, — главнокомандующий откинулся в кресле и заложил ногу на ногу, что означало высшую степень его озабоченности.
В трубке продолжали вежливо высмеивать равного по команде.
— Да, я в этом абсолютно уверен.
Наигранное непонимание.
— Я там был, мое слово. Достаточно?
Пауза.
Нога снята с газа, снижение градуса напряжения.
Ясмин повесил трубку и закусил губу, он злился. Церберу уже не достаточно покровительства главнокомандующего, он сгущает тучи над Фениксом. Пока пусть незримо, но для хорошего стратега Ясмина тайная игра расцветкой в шахматную клетку слишком ощутима. Пока шла война, Винсент был нужен, сейчас же, когда совет Пяти пытается закрутить гайки в развалившейся системе регулирования, он со своей тягой к всеобъемлющей революции стал скорее преградой. Пелена очарованности революцией спадает, надо думать о будущем. Сильным мира сего надоедает терпеть безнаказанные шалости товарища по команде, творимые под защитным крылом главнокомандующего. Когда в стране бушуют грозы, сильнее всего раздражают собственные элементы неподчинения, и плевать, что они являются символом победы. От них рано или поздно неминуемо избавятся.
Ясмин быстро набрал номер.
Его ждали.
— Как ты?
И не были рады.
— Я, как обычно. Винсент, повесь на кобуру замок.
Неуместная ирония.
— Я серьезно. Это не просьба, приказ.
Наплевать.
— Цербер всерьез интересовался. Теперь ему недостаточно моего участия.
Сарказм.
— Зато слова ему хватило.
Снова ирония.
— Полномочия? Как дали, так и отберут.
Смех.
Ясмин прикрыл глаза. Его опечалило несерьезное отношение любовника, поэтому он перевел тему.
— Ты не выполняешь обещаний. Я скучал.
В ответ лишь обреченные нотки в голосе.
И перед глазами Ясмина невольно встало его недавнее видение — крест, обвитый терновником, на котором в огненном вихре мучается птичка.
К чему оно? Дважды.
Может предвидение.
Нет.
Ни за что!
Ясмин вздрогнул.
Он не допустит этого. Никогда! Или он не главнокомандующий армии черных лилий.
Он совершил революцию, победил старость смрадной тысячелетней твердыни, и он ни за что не проиграет бой за самое дорогое и светлое в его бесцветной жизни — за Винсента. Пускай даже это станет последним боем на его пути.
