Огни за рекой (Легионер) - [4]

Рахш размеренно покачивался под седлом, словно та рыбина, такой же огромный, мощный — кит, а не конь. И все норовил перейти с шага на легкую рысь, тихонько пофыркивал, раздувая ноздри. Не терпелось Рахшу, кажется это светлячек-огонек на том берегу манил его. Но ослушаться отца не посмеет, идет ровно. Дзинь-дзинь… Это сегодня в честь праздника вплели бубенчики вместе алыми лентами. Красиво!

Скоро уже…

Он почти не помнил, как сняли с коня, уложили, укрыли одеялом. Очнулся лишь когда на небе сияли звезды.

— Приехали, да? — едва ли не подскочил на месте, понимая, что что-то прозевал.

— Тихо, — шикнул на него Роин. — Раньше глаза таращить-то надо было.

Роин сидел рядом, серьезно, сосредоточенно чистя саблю, хоть в этом и не было необходимости — сабля сверкала словно зеркало в лунном свете. Но ему было целых четырнадцать лет, и он впервые поехал с Янелем, как взрослый, как воин… ужасно гордился…

— Есть хочешь? — Роин протянул миску давно остывшей похлебки.

— Хочу.

Было не вкусно, но в животе урчало так, что сгодилось бы все.

Тихо, кажется все давно спали и только в стороне, у костра сидели трое. Олин попытался разглядеть — вон отец сидит к нему спиной, без кольчуги, в одной рубашке, рядом невысокий кряжистый Самил, отцовский сотник, а третий… сколько не приглядывался, так и не мог понять.

— Ургат, — серьезно шепнул Роин. — Недавно пришел.

— Да ну?

— Я те брехать не буду.

Ургат издалека казался чересчур маленьким и тощим, совсем не похожим на огромное лохматое чудище. Человек как человек. Хотя кто знает, какие они на самом-то деле, эти ургаты? Так захотелось подойти, рассмотреть.

Не успел, Роин поймал за шкирку.

— Куда! Ну-ка сиди. Только всякой мелочи там не хватало.

Олин хотел было обидится, но незнакомец у костра заметил его, что-то сказал, махнул рукой. Отец повернулся.

— Олин, иди сюда!

Вдруг стало страшно, до дрожи в коленках… он сделал шаг… Роин ощутимо пихнул в спину.

— Вон, зовут, слышь? Топай.

Пришлось идти.

Ургат был медно-рыжий, загорелый, с лохматой бородой и пронзительным взглядом золотых, сверкающих искорками глаз. Нет, совсем не чудище. Такого на улице встретишь — никогда не подумаешь! Точно ургат? Или Роин наврал?

— Ну, здравствуй, Олин, — тот кивнул приветливо. — Чего так смотришь? Боишься меня?

— Не-а! Чего тебя бояться?

Ургат ухмыльнулся и, кажется, остался доволен.

— Правильно. Тогда садись, — похлопал по земле рядом.

Серьезно кивнув, совсем как большой, Олин все же уселся поближе к отцу… на всякий случай. Потянул носом — у костра сладко пахло жареным мясом, так, что в животе снова заурчало. Вон, кролик лежит на блюде… Янель потянулся, отрезал приличный кусок.

— Держи.

Мясо было вкусное, сочное, пахнущее дымом и пряными травами — язык проглотишь! Но разве до мяса, когда тут такое?

— А ты правда ургат?

— Правда, — ухмылка гостя стала еще шире, он налил себе из бурдюка в опустевшую чарку, отпил, довольно причмокнув. — Меня называют Абу-Арджанг Ахмед Ибн-Сама Халид. Но ты можешь называть меня просто Ахмед… или Индра, — он хитро прищурился.

— А я Олианар Райгак.

— Я знаю.

Ужасно хотелось есть, ведь кроме пары ложек холодной роиновой похлебки с самого утра ничего во рту не было. Но вопросы не давали покоя. Индра вот тоже неспешно жевал мясо, внимательно и хитро поглядывал, словно чего-то ждал.

Олин не выдержал.

— А где у тебя шерсть лохматая, и клыки, и… — с набитым ртом разговаривать было не очень удобно, — и еще рога где?

— А что, рога обязательно?

— Ну…

— Эй, пэри! — Индра весело крикнул через плечо. — Милая, у меня есть рога?

Ветер отозвался звонким девичьим смехом.

— Глупый ты еще, — фыркнул Самил. — Разве в рогах дело?

— А в чем?

Ургат ухмыльнулся, отложил в сторону вино и еду.

— Смотри!

И легонько хлопнул в ладоши.

Раскат грома прокатился по небу, кажется рядом, над самой головой! да среди ясного-то неба! В лагере зашевелились, послышались приглушенные голоса.

— Тише ты, громовержец! — сердито буркнул Самил. — Сейчас всех перебудишь.

Индра и не стал обижаться, и сердиться тоже не стал, лишь снова ухмыльнулся. Олин смотрел не него заворожено, во все глаза.

— Это ты так, да? Правда?

— Ага, — довольно подтвердил тот, — хочешь еще? — и поймав на себе неодобрительный взгляд сотника, поспешно заверил, — да я тихонько, больше греметь не буду.

Потом потер ладони друг о друга, развел чуть в стороны и… у Олина аж дух перехватило — между ладонями с треском сверкнула настоящая молния!

— Ух ты! Колдовство!

— Ага, — согласился Индра, — оно самое. Нравится?

Ему, похоже, представление доставляло не меньше удовольствие.

— Еще?

В золотых глазах плясали озорные огоньки.

Мальчик закивал изо всех сил.

Индра снова потер ладони и начал медленно разводить. На этот раз молнии сверкали не переставая, одна за другой, голубые, ветвистые. Олин подался вперед, восторженно закусив губу. Вот кому скажешь — не поверят, что видел такое! Отец наблюдал спокойно, почти равнодушно, лишь в уголках губ мелькнула улыбка. И только Самил смотрел хмуро, словно на расшалившихся детей. Ну и пусть его! Тоже мне, он ургатам не указ — захотят, будут молниями сверкать, захотят — громом громыхать будут.