Огни Юга - [20]

— Потому что Саванне полезно время от времени видеться с отцом. Она его любит. Ты можешь его ненавидеть, и я с пониманием отношусь к этому. Я и сама его не люблю за то, как он обошелся с тобой. Но он все-таки ее отец, Алли. Пусть уж лучше он будет реальной фигурой со всеми своими недостатками, чем плодом ее фантазий. — Алекса улыбнулась словам матери, которая уже многие годы не называла ее Алли. Но Алекса оставалась ее ребенком, как и Саванна всегда будет ребенком для Алексы.

— Может, ты и права, — сказала Алекса. — Но я выросла без отца. И ничего со мной от этого не случилось. А Том такой мерзавец.

— Она сама это поймет. Дай время.

— Мне кажется, она уже это знает, но все равно его любит.

— Ну и пусть. Ей это нужно. По крайней мере сейчас.

— Ее всегда расстраивает, что я не хочу видеться с ним. Я уже десять лет не виделась с ним и надеюсь больше вообще не увидеться.

— Он приедет на церемонию окончания школы в июне?

— Я просила Саванну не приглашать его, — с виноватым видом сказала Алекса. — Она ответила, что предупреждает меня за четыре года и хочет видеть его на церемонии по случаю окончания колледжа, — печально улыбнулась Алекса. — У меня, кажется, нет выбора. Она не делает из этого проблему, а я стараюсь поменьше говорить на эту тему, хотя и не делаю из этого тайны.

— Тебе надо переступить через это, — тихо сказала мать, и Алекса удивленно на нее взглянула:

— Почему? Какая разница, если я его ненавижу?

— Потому что это вредит тебе. Если ты не перестанешь ненавидеть его, ты никогда не сможешь иметь хорошие отношения с другим мужчиной.

Алекса упрямо вздернула подбородок:

— Проверь лет через тридцать или сорок. Может быть, к тому времени у меня будет болезнь Альцгеймера.

Мать больше ничего не сказала, и Алекса отправилась домой к Саванне, которая лежала на диване и смотрела телевизор.

— Как там бабушка? — спросила она сонным голосом. Она закончила все домашние задания и провела тихий вечер в одиночестве.

— Очень хорошо. Просила передать, что любит тебя.

Вешая пальто в стенной шкаф, Алекса заметила конверт, торчавший из-под двери. Она не заметила его, когда входила. Осторожно подняв за уголок, она его осмотрела. Адрес был написан тем же, что и прежде, детским почерком. Ничего не сказав Саванне, она вскрыла его, надев резиновые перчатки. Там было написано следующее:

«Я знаю, где ты находишься в каждую минуту суток. Оглянись вокруг. Ты не видишь меня. Ты очень красивая девушка».

В тексте не было открытой угрозы, но тот, кто это писал, кем бы он ни был, хотел, чтобы она знала, что за ней наблюдают, причем наблюдает мужчина, которого она сексуально возбуждает. Алекса испугалась. Более того, пришла в ужас. Как и в прошлый раз, положила письмо в пластиковый пакет. Потом прошла в свою спальню и, закрыв за собой дверь, позвонила Джеку по сотовому телефону, тот ответил немедленно. Она рассказала ему о письме, которое осторожно держала в пластиковом пакете.

— Я даже не уверена, что это не дурацкая шутка. Возможно, кто-то просто развлекается или пугает ее. Но если какой-то парень следит за ней, мне это совсем не нравится.

Джек довольно долго молчал, а потом признался, что ему это тоже не нравится.

— Почему бы не дать вам для нее копа? Он мог бы ходить с ней в школу.

Алексе очень не хотелось пугать Саванну, но она понимала, что выбора нет. Взявшись задело Квентина, она знала, что ей, возможно, будут угрожать. Однако угрожать стали не ей, а Саванне. Правда, прямых угроз не было, но злой умысел ощущался. А если это происходило по инициативе Квентина, то тем более пугало, что он заставил какого-то бывшего заключенного следить за Саванной. При одной мысли об отдаленной возможности такого поворота событий, даже при отсутствии доказательств, Алексе становилось плохо.

— Я пока не говорила ей о письме, но, наверное, придется. Спасибо, Джек. Я действительно хочу, чтобы вы приставили к ней копа, — заявила она. Она боялась за Саванну, не за себя.

— Никаких проблем. Попытайтесь не тревожиться об этом. Возможно, это не имеет никакого отношения к Квентину, но лучше перестараться, чем потом сожалеть. Кто знает, что у него на уме. Все, с кем был знаком или общался Квентин, побывали в тюрьме.

Алекса решила не травмировать Саванну перед сном и сказала о письме только за завтраком. Саванна скорчила недовольную гримасу:

— В этом есть что-то жуткое, мама. Этот парень настоящий псих.

— Да. Я позвонила вчера вечером Джеку Джонсу. Он приставит к тебе копа в гражданской одежде, который будет сопровождать тебя в школу, просто на всякий случай, если кто-нибудь действительно следит за тобой. Уж лучше перестраховаться. Это может быть дурацкая шутка, но я не хочу рисковать. — Дело, над которым работала Алекса, служило напоминанием о том, как опасны некоторые мужчины.

Саванна расстроилась.

— Все это так неприятно. Это надолго?

— Посмотрим, напишет ли он снова. Возможно, придется потерпеть до окончания суда, — сказала Алекса. Она пока не знала, связаны ли эти письма с Квентином, и хотела уберечь Саванну от любых неприятностей.

— Но это будет только через три месяца! — воскликнула Саванна. — Или даже через четыре! — Ей было довольно многое известно о работе матери, и она знала, что суд может затянуться на целый месяц, тем более что это будет крупный процесс, поскольку были убиты тринадцать женщин, которых к тому времени, возможно, окажется еще больше. — Уж лучше я не буду ходить в школу, чтобы не выставлять себя на посмешище, появляясь каждый день в сопровождении копа.