Огни большого города - [13]

Собираюсь с духом и под испытующим взглядом врага пересекаю гостиную. По телу пробегает дрожь, не понимаю, что со мной. Подумаешь, надменный хам! И что он может мне сделать? Тетя ведь поблизости.

Запоздало вспоминаю про свою идиотскую прическу – про этот нелепый рог, сооруженный от собственной лени, и впадаю в панику.

О Иисус!

Разумеется, мне плевать на его мнение, однако дважды становиться дурой не хочется. В голове мелькает мысль немедленно исправить положение, например, распустив пучок, но слишком поздно. Я в его поле зрения, кажется, он даже не моргает. Теперь я отчетливо вижу, во что он одет. На нем черные джинсы, темная футболка и коричневая кожаная куртка.

Дерзкий сукин сын!

Еще бы волосы подлиннее, и вылитый Джеймс Дин[8]. Интересно, сколько ему лет? Занятая этой мыслью, дохожу, наконец, до дивана и под натиском карих глаз выбираю себе кресло.

– Я бы хотел извиниться за вчерашнее, – тянет он лениво, когда я сажусь.

Да неужели?

– Вообще-то, – продолжает он, – я никогда не иду на попятную, особенно если я прав, но…

Прав? Моментально багровею, не в силах скрыть свое негодование. Прав?! Вот нахал!

– Прав в своем замечании, но не в подаче, – проследив за моей реакцией, с усмешкой поясняет он.

Нет, это невероятно!

– Как хотите, – сквозь зубы цежу я, любуясь шестигранной вазой на журнальном столике.

– Начнем с того, что я понятия не имел, кто ты и откуда взялась. – Боковым зрением вижу, как он подается вперед и кладет локти на колени. У меня сбивается дыхание, сама не знаю почему. Может, потому что он резко перешел на «ты»?

Как бы то ни было, притворяюсь безразличной и с напускным спокойствием ехидничаю:

– Странно, это же ваша компания…

Он хмыкает.

– Вот именно, и меня не поставили в известность. Не люблю такие фокусы, – сварливо проговаривает Эддингтон. По-моему, он меня подначивает, а я с легкостью съедаю наживку и не выдерживаю.

– Хороший способ извиняться. – Вкладываю в тон все свое презрение и, устав от созерцания вазы, перескакиваю на его руки.

– Хороший и действенный, – иронично заключает он.

Его локти по-прежнему на коленях, а кисти со сцепленными пальцами висят в воздухе. На тыльной стороне ладоней темные волоски, прорастающие вдоль запястья и прячущиеся под плотными рукавами куртки.

«Мужественно», – подмечаю я.

Внезапно его пальцы разъединяются, я испуганно отвожу глаза, и меня пробивает на дерзость:

– Знаете, вы раздули из мухи слона. Если бы вы не набросились на меня с упреками, я бы объяснила, почему так вышло.

– Что именно? – На его губах мелькает улыбка. – Твое вторжение к Кейну или в мою компанию?

– И то и другое, – бормочу я чуть тише.

– Объясни сейчас, – спокойно предлагает он.

Я вздыхаю. Господи, ну что мы обсуждаем вторую встречу подряд?! Хорошо, раз он такой принципиальный…

– С Кейном вышло случайно. Я должна была оставить папку у секретарши, но ваш брат неудачно пошутил.

Эддингтон кивает, по-видимому, поверив моему признанию.

– Да, Майк злобный малый. К счастью, мы разные.

Разные? Я издаю нервный смешок, отчего его брови удивленно ползут вверх. Черт, не стоило…

– Считаешь, что я хуже? – беззлобно дразнится он.

Да, раз в двести!

– Я вас даже не знаю, – бросаю я сухо, – и мне все равно.

Мне не все равно, он меня бесит до скрежета в зубах.

– Не сомневаюсь, – с сомнением проговаривает он, и я немедленно перехожу ко второму пункту:

– А касаемо работы… это была не моя идея. Тетя настояла. И в том, что вас не известили, нет моей вины. Я непременно уволюсь, если это противоречит вашему регламенту.

– Противоречит, но так и быть – сделаю исключение, – великодушно, будто делая превеликое одолжение, отвечает он.

В гостиной воцаряется тишина, а у меня внутри бурлит раскаленная лава. Что он за человек, и почему у меня такое ощущение, что он постоянно меня унижает?

Воспользовавшись моментом, я поднимаюсь с кресла. Эддингтон по-прежнему расслаблен и таращится на меня с усмешкой.

Надоело. Обогнув кресло, я стремительно шагаю к выходу, даже не попрощавшись. Я ведь невежда! Нужно поддерживать имидж.

– В понедельник не забудь надеть костюм, – бросает он мне вслед. – Черный, с белой блузкой.

Каков ублюдок, а! Оглядываюсь и ловлю его смеющимся.

– Можно узнать, что вас так забавляет?

– Ничего, – говорит он невозмутимо, и его взгляд застывает на моем… рогалике???

Я тут же заливаюсь краской. От кончиков своих дурацких волос до пят. Если бы моя прическа могла, она бы тоже смутилась.

– Вот и все, – еще чуть-чуть, и мы с Риз столкнулись бы лбами, – куда ты, дорогая?

– Эм-м-м, расчешусь, – боже, что я несу? – и за сумочкой, можно?

Тетя удивленно моргает.

– Конечно, Кэти…

– Спасибо. – Вали отсюда, быстро. – До свидания!

На лестнице я со злостью сдираю резинку и пряди крупными волнами рассыпаются по плечам. Когда я поднимаюсь в спальню и начинаю собираться, диалог с Эддингтоном самопроизвольно проигрывается у меня в голове, и я нахожу миллион допущенных мною помарок.

Дура-дура-дура!

Ни с того ни с сего в памяти всплывает фраза Джейсона «все женщины от него без ума».

С остервенением расправляясь со своей многострадальной прической, я стыдливо признаю, что этот козел действительно привлекательный.