Огни Анютинска - [5]

сверить паспортные данные. Выходит, они меня обманули? – спросил

Леснинский.

- А по-другому вас сюда не затащишь! – не скрывая негодования,

ответил зеленый человек.

- Но служить мне не позволяет мое здоровье, - привел последний

аргумент в свою пользу Леснинский.

- Если это действительно так, медицинская комиссия заметит это и

даст направление в медучреждение для подтверждения диагноза, - уже без

злости ответил человек в форме, и тут же добавил: - но это не освобождает

тебя от необходимости приходить по повестке.

С проклятой бумажкой в руках Леснинский рванул домой. Счет

теперь шел на часы. Надо было что-то предпринимать.

VI

Леснинский шел очень быстрым шагом, периодически переходя на

бег. Спустя минут десять он достиг своего дома, этой маленькой комнаты,

тусклого прибежища человека не от мира сего.

«Я сейчас хотел бы кричать. Кричать громко. Кричать о

безысходности, обо всем, что так надоело. Но ведь нет сил уже даже на крик.

И еще я бы хотел бежать. Бежать без оглядки, бежать под вопли музыки в

наушниках, играющей на повышенной громкости. Бежать ниоткуда в

никуда, просто так, до изнеможения, и упасть на землю, упасть навзничь на

сырой, бестолковый грунт», - в мыслях кричал Леснинский. Нет, нет

сильнее желания в этот момент, чем желание выговориться. Нет, это не

желание – это необходимость. Леснинский приземлился на кровать, как

есть, в ботинках, в куртке: не до мелочей. В глазах мелькали непонятные

картинки: то военком с лицом волка, бегущий по арене цирка, в центре

которой разбросаны повестки, то сцена поля сражения, где вместо солдат

друг в друга стреляли непонятные фиолетовые бублики, а приказы им

отдавало высокое черное дерево… а вот аллея, в каком-то незнакомом, но в

то же время прекрасном городе, где они вместе… наконец-то вместе с

Анной, обнявшись, наблюдают за угасающим солнцем… провожают день,

чтобы утром встретить новый, лишенный вечной тревоги и одиночества…

Стены маленькой комнатки как будто пришли в движение, начинали

изгибаться, а затем снова становились ровными… Через секунду

безнадежным романтиком завладел сон.

Так устроен человеческий организм, что он не может подолгу терпеть

сильную безысходность. Либо человек умирает, либо просто отправляется в

сон, что и случилось с Леснинским. Пробуждение произошло только через

три часа. Во всем теле чувствовалась тупая боль, как бывает после

длительных тренировок или тяжелого трудового дня. Постоянно слышались

какие-то звуки, напоминающие звонки в дверь. Несколько раз Леснинский

даже подбегал к двери, но, смотря в глазок, каждый раз не видел ничего,

кроме противоположной бежевой стены коридора.

Негодование превратилось в усталость. «Я уже всерьез подумываю о

побеге… Странно. Как такая абсолютно невыполнимая вещь пришла мне в

голову. Помню, во времена моего детства, дядя Ханес очень любил

рассказывать мне сказки. И больше всего мне нравилась сказка о

волшебном мире, якобы расположенном где-то на севере отсюда. Я знаю,

дядя Ханес был заядлым путешественником. Может быть, в том мире он и

правда был? А значит, такой мир правда существует. Но дядюшка был и

хорошим выдумщиком, что уж говорить… Сколько фантазировал он, даже я

столько не фантазирую. Но, в любом случае, мне надо куда-то уходить, хотя

бы в другой город на время. Если я не приду по этой чертовой повестке

через три дня туда, оттуда на следующий день придут за мной. А там

меня посвятят либо в призывное, либо в лечебное рабство. Проще говоря,

отправят либо в казарму, либо в больницу для подтверждения диагноза, а

больниц я не выношу. Особенно, когда они используются не по прямому

назначению: вообще-то, они нужны для того, чтобы людей от болезней

избавлять, а не чтобы справки для уважаемого товарища Пальчикова

выписывать. Поэтому оба варианта развития событий для меня абсолютно

недопустимы. Но все же… Я в любом случае пойду, быть может, и правда,

этот мир есть? А если нет, просто дойду до какого-нибудь другого города.

Нет, что ж за бессмыслицу я несу… Про какой-то другой мир, какой-то

поход, или даже побег. Но я пойду, все равно, как бы то ни было и во что бы

то ни стало. И еще мне очень хочется с кем-то поговорить. А не с кем,

совсем. Поговорю что ли завтра с этим Аланиным, у меня только с ним

более-менее приятельские отношения».

VII

Наступила среда. Леснинский снова, как и всегда, в конвульсиях

проснувшись от звонка будильника, отправился на место учебы. Осень

ветрами гнала по тротуару листву, гнала Леснинского прочь из этого города,

отправляла без адреса, куда придется. Начался день, одновременно

последний и первый. До четырех утра Леснинский не спал, все это время

терзаясь в раздумьях, тревогах, сомнениях… Но сейчас сомнений уже не