Огненный дождь - [31]

И только чаши лилий в пустыне мирозданья.

И только звездный трепет в покое мировом.

                               III

                         РАССВЕТ

Но вот и побледнела звезда у врат Востока,

и жаворонок гимном приветствует поля,

и магия росинок, — мерцанья поволока, —

творила чудо света из мглы и хрусталя.

И от земли, казалось, второе небо взмыло

неясным трепетаньем, туманной пеленой,

врата лазури, словно крылами, осенило

своею несравненной, слепящей белизной.

И вот звезда сокрылась, войдя в портал янтарный,

коса ее сияет, фата до самых пят,

но все еще тянулся за девой светозарной

почти неуловимый, тончайший аромат.

                                 IV

                            СИЯНИЕ

И день у кромки поля нацелил лук могучий

в топольники густые свой дротик запустя,

 и в тополях, дрожащих, как зыбь волны текучей,

смеялся свет, ликуя, как резвое дитя.

И ветер, лук подъемля в порыве безрассудном,

прозрачными волнами гнал стрелы пред собой,

кружился, как бутылка, плывущая за судном,

и мирного пространства раскачивал покой.

То синие провалы взрывал в дремучих чащах,

как бык жестоковыйный, рожденный для побед,

то в призрачное поле спускал собак рычащих,

и свора завывала на свет, на свет, на свет…

                             V

                       ОБЛАКА

И небо затянулось судами-облаками,

надув попутным ветром химеры-паруса,

невидимые мачты украсило флажками,

на палубы сгрузило и горы, и леса.

В мерцании опала вставала в темной сини

то башня из фарфора, где грозный хан царит,

то дева-амазонка, нагая, как пустыня,

и солнечною пеной скакун ее горит.

Жемчужные селенья, серебряные грады,

невиданные страны мелькнули и прошли,

и загремели бубны, пролились водопады,

и медленно раскрылась лазурь… вдали… вдали…

                                 VI

                   СОЛНЦЕ В РАЗГАРЕ

А зной звенел, казалось, трепещущим тимпаном,

и небеса струили хмельной, палящий ток,

и полдень обернулся сверкающим каштаном,

и с еле слышным треском курился солнцепек.

И роща в тайных сенях украдкой наблюдала

там, где чистейшей влагой играл родник лесной,

как золотые косы наяда^{93} выжимала,

сияя наготою, хрустальною волной.

Усталый бриз в пеленах невидимого флера,

блуждая в нежных травах, казалось, изнемог;

его к себе манили лазурные озера,

где резкий Южный ветер свистал среди осок.

И полдень притомился, и с тополя-гиганта

дрожа, пролились трели веселого щегла,

он зернышки маиса дробил на бриллианты,

и золоту маиса была его хвала.

Роскошное дыханье пахучего тимьяна,

коснулся вечер кистью округи золотой,

и солнце опустилось, и сноп его медвяный

разлегся перед домом огромною борзой.

Перевод Майи Квятковской

* * *

                    ГРАД

Во двориках и на дорожках сада,

на крышах кинозалов, на карнизах,

упавшие из туч свинцово-сизых

смеются белоснежно зубы града.

Смеются и мгновенно пожирают

газоны, виноградники, посевы,

по стеклам барабанят: люди, где вы? —

плевки в щели под дверью оставляют.

Цыпленок, посреди двора забытый,

пищит и ищет, где бы мог укрыться,

утратила гнездо лесная птица,

цветы с дрожащих веток яблонь сбиты.

Град стискивает зубы в мертвой хватке,

взирает туча с неба кровожадно;

от мокрых улиц к пампе необъятной

бегут ручьи в бурлящем беспорядке.

Перевод Виктора Андреева

               ЯСНЫЙ ВЕЧЕР

На дне колодца шелестит родник,

из темной глубины звенят лягушки,

в вечернем сумраке холмов макушки,

над ними черноокой ночи лик.

Бросают на лету в последний миг:

«Прощай, до завтра!» — ласточки-подружки.

Перевод Владимира Литуса

                  ЯСНАЯ НОЧЬ

Сверкает жасмин ослепляющим цветом

в весенних садах, что омыты дождем,

и ночь — в балахоне бескрайнем своем —

запуталась в сетях, наполненных светом.

Перевод Артема Андреева

КРЫЛЬЯ

                   СОРОКА

На толстой ветке старой, порыжелой

в полдневную жару, на солнцепеке,

возле гнезда, сплетенного умело,

торчит приметный вымпел хвост сороки.

Она гнездо — ведь в нем птенец — листвою

прохладною от солнца укрывает.

Передохнет, повертит головою

и — сплетничать трескуче начинает.

Сон навевает листьев колыханье,

и птица задремать уже готова;

и слышится в сорочьем бормотанье

почти что человеческое слово.

Перевод Виктора Андреева

               ЩЕГОЛ

Летний зной волной прошел

пламенной по желтым нивам;

в ликовании счастливом

заливается щегол.

Летний мир забыл тоску,

прочь печали отлетели;

стеклышко прозрачной трели

мелет новую муку.

Птичка малая в зенит

прянет с песенкой простою,

звонкой искрой золотою

синеву небес пронзит.

Перевод Анастасии Миролюбовой

             ДЯТЕЛ

Дятел, лекарь и рабочий,

в яркой шапочке своей;

стук его с утра до ночи

слышится из-под ветвей.

Шелестит листва лениво,

смолк устало птичий гам,

только он трудолюбиво

бьет, колотит по стволам.

Небеса в истоме сонной,

над дорогой пыли взвесь;

но звучит неугомонно

дятла трудовая песнь.

Перевод Виктора Андреева

                     ЦАПЛЯ^{94}

Не создана, должно быть, для полета,

застывшая навеки, в оперенье белом.

Сырое одиночество болота

и знак вопроса, что начертан мелом…

Перевод Виктора Андреева

                  НОЧНАЯ ПТИЦА

Посредине дороги широкой, безлюдной,

что в потемках ночных серой пылью мерцает,

птичка смутною тенью мелькает минутной,

либо, слившись с дорогой, совсем исчезает.