Огненная судьба - [7]

Сергею казалось, что он нашел слабое место в неожиданной установке докладчика. Никак нельзя сбрасывать со счета неизбежные противоречия в стане самих «союзников».

Щурясь на расплывающийся в банном тумане огонек свечи, Сергей мысленно призвал себя к спокойствию и начал неторопливо, издалека. Острые противоречия, существовавшие между царской Россией и ее соперниками на мировой арене, были противоречиями империалистическими. Но с октября 1917 года они стали классовыми. И это, по существу, основные противоречия современной эпохи.

Кушнарев сначала не мог понять, к чему бы это? Его крепкое скуластое лицо простого рабочего выразило недоумение. И лишь когда Лазо заговорил о нынешних непримиримых интересах интервентов, он не сдержался и с досадой ударил себя по коленке. Не так все просто, как это кажется!

От Лазо не укрылось недовольство Кушнарева. Да, Товарищ Петр рассчитывал на его поддержку. Но — минуточку терпения — сейчас он выложит свои доводы.

— Думаю, нет никакого секрета в том, что Япония и Америка втихомолку ненавидят друг друга. Они хорошо вооружены, полны сил. Аппетиты у них, как у волков. И вот эти две стаи хищников наскочили на наш берег. Что тут следует принимать в расчет? Посылая свои войска, они понесли громадные расходы. Что же, это все полетит в трубу? Не такие они щедрые! Следовательно, конфликт между ними неизбежен. Вот и пусть себе дерутся на здоровье, нам это только на руку.

Возражая, Сергей старался говорить спокойно, убедительно. Он знал, что у подпольщиков к нему отношение особое. Бывший столичный студент, затем офицер, много читает, знает иностранные языки… Выкладывая свои доводы, он как бы рассуждал вслух и советовался, предлагая товарищам, прежде чем выступать, вдуматься поосновательней. Больше всего его озадачивало, что сегодня он вынужден возражать самому Кушнареву. Но ведь и вопрос-то сегодня!.. Даже малейшая ошибка тут должна быть исключена. Поэтому он, заканчивая свое выступление, едва заметно улыбнулся и повторил:

— Пускай себе дерутся на здоровье!

— Нашли дураков! — насмешливо заметил Кушнарев.

— Но противоречия-то! — воскликнул Лазо. — Ни на минуту не забывайте о противоречиях. Они их заставят драться.

— Это уж как пить дать! — обрадованно загудел из своего угла гладко выстриженный ефрейтор. Он добавил, что уже сейчас в отношениях между японскими и американскими солдатами заметна откровенная вражда. Японцы злятся: зачем черти принесли американцев в такую даль? Делать им здесь совершенно нечего. Пусть промышляют где-нибудь поближе, у себя под боком.

— О! Именно, именно! — оцепил Лазо поддержку. Ефрейтор тронул рукой лавку, осмотрел ладонь и осторожно сел.

Кушнарев нервно забарабанил пальцами по коленке. Спор грозил разрастись. Но от сегодняшнего решения зависело слишком многое, — по существу, судьба восстания. Скинуть генерала Розанова большой трудности теперь не представит. Но японцы! Они ждут не дождутся повода установить во всем Приморском крае военный режим. Щекотливость момента в том и состоит, чтобы на глазах вооруженных до зубов японцев свалить генерала Розанова и в то же время не дать им даже малейшего повода выступить на его защиту. Как это втолковать своим, как убедить? Самое опасное, что этого никак не могут понять представители воинских частей. А ведь у них в руках оружие. Достаточно одного неосторожного выстрела… Потом не исправишь!

— Но почему, — выдержанным тоном спросил Кушнарев, — вы считаете «союзников» дурней себя? Вы собираетесь заставить их колошматить друг дружку нам на потеху. А почему бы, например, той же Америке не стравить нас с Японией? Тем более, что это так просто. Выстрелит дуриком чья-нибудь винтовка, а пуля попадет в японского солдата. И — все, больше им ничего не надо. Вспомните, как они высадили десант. Забыли?

История с японским десантом в прошлом году была еще совсем свежа. Поздней апрельской ночью неизвестные лица совершили налет на контору фирмы «Исидо», убили двух служащих. Немедленно с японских крейсеров к берегу тронулись шлюпки, полные солдатни.

Сергей оценил замечательную выдержку Кушнарева. Вот настоящий руководитель! Недостаток образования (да что там — отсутствие всякого образования!) этот рабочий неустанно пополнял чтением. Прирожденный, митинговый оратор, Кушнарев сейчас, на конференции, вынужден был изменить своей манере говорить и принял тон, предложенный Лазо. Если на митинге, среди рабочих, не очень-то посоветуешься, то здесь приходилось именно советоваться, вникать, разбирать ошибки и заблуждения, причем никого не обрывая, не перебивая.

— Вспомните Брестский мир. — Приводил свои доводы Кушнарев. — Как нападали на Ильича! А что вышло? А вышло как раз по Ленину. В марте мы подписали, а уже в ноябре, когда немцы кайзера свергли, все к черту аннулировали. Вот она, политика-то! Учиться надо.

В банном зале установилась настороженная тишина. Стало слышно, как под ногами прохожего на улице скрипит морозный снег.

Брестский мир… Какое ожесточение кипело, какие упреки сыпались на головы ленинских сторонников! А вышло? Кушнарев прав: вышло по-ленински. И страшно представить, что было бы с республикой, не подпиши тогда большевики этого унизительного мира с немцами.