Офицерский крест - [70]

А затем Курилов предоставил слово Журбею. В тишине зала звучал его спокойный, уверенный голос:

– Противоракетный комплекс подвижного наземного базирования для высотного заатмосферного перехвата ракет противника… В комплексе применена концепция кинетического перехвата… Для поражения цели используется только кинетическая энергия аппаратного блока, выделенной боевой части нет… Благодаря высокой кинетической энергии аппаратного блока комплекс значительно превосходит зарубежные аналоги…

Во время доклада Журбея на большом экране мелькали схемы и диаграммы, испещренные роями цифр.

Когда Главный закончил выступление, он протер носовым платком вспотевший лоб и сказал в микрофон:

– Ну а теперь я готов ответить на любые вопросы уважаемой публики.

По рядам стали передавать переносной микрофон. Первым его взял лобастый молодой конструктор из команды Гребнева, – за тонкими стеклами очков сверкали холодные глаза, – Гаевскому показалось, что и усмешка этого типа была какой-то злорадной. Он заговорил уверенно, но с оттенком ехидства:

– Уважаемый Игорь Романович, позвольте задать вам простой и ясный вопрос: под вашим руководством еще недавно разрабатывался «Властелин». Затем вы, по сути, отказались от него и стали создавать «Громовержца». Разумно ли это? Целесообразно ли это?

– Да-да! – Крикнул кто-то из передних рядов: – Как вы можете объяснить, эту вашу странную метаморфозу?

И тут же в задних рядах раздалось:

– Не слишком ли жирно тратить деньги на две однотипных ракеты? Или у нас денег немерено?

Гаевский сочувственно посмотрел на Журбея и сжал ладонь в кулак.

– Хорошо, – я отвечу на все ваши вопросы, – спокойно и уверенно отвечал Журбей, – я предвидел все эти вопросы. Но для начала, дорогой мой человек, я отмечу принципиальную неточность в вашем вопросе. Я никогда не отказывался от «Властелина». А был отлучен от него из-за возбуждения известного уголовного дела. И хотя суд признал меня абсолютно невиновным, я был снят с должности главного конструктора проекта. Руководить дальнейшей разработкой ракеты стал другой человек. Это раз. А теперь – два. Об однотипности, как вы сказали, двух проектов – «Властелина» и «Громовержца». Тут я прошу вас… Да-да, именно вас, молодой человек, выйти на сцену, – вы же говорили про однотипные ракеты?

На сцену с саркастической ухмылкой на нагловато-самоуверенном лице вышел молодой конструктор из гребневских.

Зал замер в любопытстве.

– Как вас зовут, молодой человек? – добродушно спросил Журбей.

– Иваном.

– Очень приятно познакомиться, Иван… А теперь возьмите у меня вот этот перочинный нож и раскройте его.

Иван послушно выполнил просьбу, – лицо его перестало выражать нагловатую ухмылку, – на нем образовалась настороженность, говорящая о боязни какого-то подвоха.

– А теперь представьте, Иван, – продолжал Журбей тоном иллюзиониста, – что вы ночью провожаете девушку домой, а в темном переулке вас встретил преступник. И у вас из средств защиты только вот этот перочинный нож с коротеньким лезвием…

Тут Гаевский заметил, что тишина в зале стала такой плотной, что ее, казалось, можно было резать, как студень.

– Ну а мне позвольте быть в роли преступника, – весело продолжал Журбей. Затем он снова подошел к трибуне, выхватил из ее утробы длинную указку, вытянул ее в направлении Ивана и спросил, – ну и кто из нас в таком случае будет иметь преимущество в схватке? Вы – с перочинным ножом или я с длинной шпагой?

Сконфуженный Иван опустил нож и негромко ответил:

– Ну… Ну это же очевидно, что вы.

– Спасибо, эксперимент закончен, – весело сказал Журбей и, уже обращаясь к залу, продолжил, – вот так же, как перочинный нож и шпага, соотносятся «Властелин» и «Громовержец». Потому что «Властелин» имеет одну высоту поражения цели, а «Громовержец» совершенно другую… В три, а то в четыре раза больше! Так что ни о какой однотипности ракет не может быть и речи.

– А разве нельзя было с помощью «Властелина» решать те же задачи, для которых разрабатывается «Громовержец»? – раздался в зале могучий бас, усиленный переносным микрофоном.

– В том-то и дело, что нельзя! – мгновенно ответил Журбей, – у каждой из этих ракет – свои возможности и задачи. «Властелин» изначально замышлялся, как ракета, сбивающая цели противника на высотах, достающих до ближнего космоса. Сбивающая цель направленным пучком поражающих элементов. И принцип поражения цели у «Громовержца» совершенно иной… Кинетический! Причем, «Громовержец» – это уже дальний космос.

Слушая Журбея, Гаевский видел, слышал, чувствовал, как меняется обстановка в зале. Еще до совещания по институту прошелестел слух, что это будет «образцово-показательная порка» Журбея. А он из назначенной жертвы вот так блестяще превращался в триумфатора, в «палача» оппонентов.

Его пытали и пытали еще десятками вопросов все, кто хотел – генштабисты и чинуши из военно-промышленной комиссии правительства, матерые ученые и деды-конструкторы, зеленая молодежь, недавно пришедшая на фирму из института, и инженеры-заводчане.

И вот когда этот коллективный допрос Игоря Романовича, казалось, уже шел к концу, микрофон вдруг попросил тот самый зам Гребнева, который был похож на графа и писателя Алексея Толстого (тот самый, который однажды на экспертом совете кричал, что идея Журбея создать кинетическую ракету дальнего перехвата – это маниловщина).