Одуванчик: Воспоминания свободного духа - [80]

Существование маленького Дамиана не останавливало намерений обожателей Катерины.

— В парнях это даже ещё более разжигало интерес к нам, потому что мы с ней были без пяти минут семейными дамами. Они видели во мне молодую девушку со своим собственным ребёнком и им хотелось обнять меня и моего херувимчика и заключить нас в свои объятия.

Однажды, уже поздним вечером один человек пришёл в клуб, когда Чак Берри уже исполнял бисы.

— Выступление вот–вот уже должно было окончится, так что я сказала этому красавчику, что он может уже не покупать билета. Вместо этого он сказал: «Когда кончается твоя смена?» У меня оставалось всего полчаса, но я ответила ему, что «прямо сейчас». Это было мгновенное решение.

Катерина и этот молодой привлекательный поэт–песенник, Джаксон Брауни, быстро стали единым целым.

— У него было доброе сердце. Он заботился обо мне, отвозил меня на работу, а поздней ночью забирал, чтобы со мной по дороге ничего не случилось. Ещё до своей первого большой пластинки он уже писал очень красивые песни. Он часто пел мне Doctor My Eyes и Jamaica, Say You Will, аккомпанируя себе на пианино, хотел, чтобы его песни исполняли, и мы часто бывали в гостях у его друзей–музыкантов, где он пел для них. Помню, как он уговаривал Риту Кулидж записать кое–какие из его песен. Но я всё твердила ему одно: «Джаксон, ты должен сам петь свои песни, не следует тебе ими бросаться».

Катерина рассказывает, что между ними любовь возникла сразу, внезапно.

— Он посвятил мне одну очень красивую мелодию и назвал её Under the Falling Sky. Она начинается словами:

В кармане у меня ради тебя молнии

И гром за голенищем сапога

Страшиться больше нечего

Особенное здесь, что

Хочу показать тебе

Ангелы наши только и ждут

Чтобы унести нас в свои Небеса.

Джаксон был очень мил, и романтичен, именно с ним бы я осталась навсегда.

С год она не слышала ничего о Денни, пока одна их общая подруга не дала ему её номер телефона.

— В душе с ним у меня уже было всё покончено, но он стал звонить мне и умолять вернуться. Он работал в новой группе, Air Force, с Джинджером Бейкером. Рассказал мне о доме в деревне увитом плющом, ещё сказал, что на день рождения собирается купить мне Ягуар. В итоге убедил меня словами о сыне, что хочет видеть его рядом с собой и хочет сам его воспитывать. Я сдалась и оставила Джаксона. Он очень расстроился, но держался молодцом, настоящий джентльмен. Он даже проводил нас и посадил на самолёт.

Жизнь в английской глубинке обернулась не такой уж романтичной и уютной, какой описывал её Денни.

— Отопления не было, мне всё время приходилось поддерживать огонь в каминах, таскать огромные тяжёлые корзины с углём. Английские ванны — громадны. Приходилось поднимать наверх и кипятить до пятнадцати вёдер, чтобы наполнить её хотя бы до половины. Мы жили без ссор, одни в этом громадном доме, но я постоянно мёрзла там и уговорила Денни снять для нас небольшую зимнюю квартирку в Лондоне.

Одна из девиц из подпевки ушла из Air Force и ей срочно искали замену. Катерину прослушал Джинджер Бейкер и она неожиданно для себя стала певицей в рок–н–роллном ансамбле.

— Мы гастролировали вместе с Эриком Клаптоном, Джими Хендриксом, Эриком Бёрдоном и Донованом. Всё было замечательно, кроме одного: Денни снова стал бить меня, и с этим мы ничего не могли поделать. Я снова ходила с опущенной головой, чтобы ни с кем не встретиться взглядом, из–за его дурацкой ревности.

Air Force заказали билеты на Куин–Элизабет–2, чтобы морем отправиться на Американские гастроли, когда Джинджер Бейкер вдруг, неожиданно для всех изменил своё решение.

— Накануне отплытия Джинджер Бейкер объявил нам, что едет один, и едет он в Нигерию, хочет играть там с нигерийцами на барабанах и что гастроли отменяются. В тот же самый день приятель Денни, Нэд Дохини, прилетел в Лондон и позвонил, сказать привет. Подняла трубку я и стала ему что–то отвечать. «Кто там ещё?» — вспылил Денни, а когда я сказала, что это один из калифорнийских друзей, он замахнулся и с силой ударил меня по лицу.

Катерина убежала через окно в ванной комнате, пробралась вдоль стены и прыгнула в такси. Кровь текла ручьём и таксист отвёз её в ближайшую больницу, не взяв с неё ни пенни. Там ей зашили пятью большими стежками порванное веко над левым глазом. Сумки у неё были уже собраны и, схватив Дамина, она ушла от Денни в последний раз. Невинный флирт с Джином Креллом из «Бабули» незамедлительно изменил своё направление и с этого же вечера она осталась жить у него в доме на площади Карлайл. Месяцем позже я прилетела из Калифорнии и пару–тройку месяцев мы жили одной большой роскошно–одевающейся чокнутой семейкой.

Роман с Джином не мог продлиться долго, потому что Денни всё ещё гонялся за Катериной по всему Лондону, грозя расправой и грязно ругаясь. Я хорошо запомнила тот день: мы мирно шли, утюжа Кингс–роуд, как вдруг откуда–то выскочил Денни и стал пытаться вырвать Дамиана из её рук.

— Денни ехал со своим отцом на Бентли, а мы бежали от них по тротуару. Я собиралась отвезти Дамиана в Америку и хотела в тот вечер в последний раз зайти в Спикизи. Меня посадили прямо напротив Эрика Клаптона и, конечно же, он увидел эти страшные стежки, сделанные чёрной ниткой, и спросил: «Кто это тебя так? Ты вся такая бледная». Я рассказала ему о Денни и сказала, что уезжаю в Америку. Тогда он сказал: «Так, никуда ты не едешь, будешь жить у меня в Хертсвуд—Эдже». Он забрал все мои сумки и чемоданы с Кенсингтона и отвёз нас к себе в Суррей и я провела там всё лето в качестве его домоуправительницы и верного друга.