Одуванчик: Воспоминания свободного духа - [36]

Музыка стала стихать, мы отлепились друг от друга и отправились исследовать обширные угодья Эрика. Обогнув бассейн в форме гитары, мы углубились в сад и нашли окружённую старинной изгородью из винограда небольшую уютную лужайку с премиленькой скамейкой, как будто специально приготовленной здесь для нас двоих. Жаркая, душная летняя ночь, полная луна, и мы, как пара подростков, целуемся, пока мои губы не онемели и не потеряли свои очертания. Было уже четыре утра, когда мы вернулись в дом, и многие уже вернулись из своих путешествий, и некоторые даже уехали в Лондон.

Я любовалась Миком и улыбалась, пока он выводил машину на дорогу, как улыбаются во сне, когда снится счастье, и думала: «Было ли всё это наяву?»

Да, так оно всё и было

Мик позвонил на следующий день и пригласил нас с Эриком на концерт Стиви Уандера, который должен был состояться в эти выходные.

К этому случаю я надела моё длинное, причудливое, скорее цыганское, платье, из коллекции Оззи Кларка. Бархатный лиф, сильно приталенный с множеством пуговиц, спускающийся к волнистой юбке из разноцветных шёлковых слоёв. Мои бледно–розовые сапожки с серебряными полумесяцами и звёздами от «Бабули, собирающейся попутешествовать» великолепно дополняли мой наряд. Билеты были уже давно распроданы, и я, сидя между Миком и Эриком, чувствовала себя богиней, приглашённой на звёздное выступление Стиви Уандера.

На празднование двадцатисемилетия Мика к Эрику за мной заехала Патти Бойд, и мы вдвоём с ней отправились на её Мерседесе с откидным верхом на разведку и в поисках подарка Мику, похоже, объездили все антикварные магазины, в итоге, мы остановили свой выбор на украшенном цветами гнёздышке с птичкой эпохи королевы Виктории. Вся фигурка была вставлена в овальное стекло, и если дунуть в специальное отверстие, маленький зяблик начинал петь и махать своими пушистыми крылышками.

Праздник проходил в четырёхэтажном, из грубо–тёсанного камня доме Мика в Шайен—Уолк, в Челси. Мы приехали прямо из деревни вместе с Эриком и Бобби Уитлоком. Патти Харрисон уже была там и держала двор в гостиной на втором этаже, съедаемая жадными взглядами своих поклонников. Лёгкий, почти незаметный макияж, будто случайно ниспадающие белокурые локоны. Настоящая богиня. Мик во всём своём великолепии принимал поздравления в верхней, главной гостиной вместе с Китом Ричардсом, Чарли Уоттсом и их новоиспечённым камнем, Миком Тейлором. Оккультист и кинорежиссёр, Кеннет Энгер, со своей демонической свитой расположился на индийских подушках в дальней части зала, невидимый за плотными облаками гашиша. Мик вскочил мне навстречу, широко улыбаясь своей завораживающей мальчишеской улыбкой, как если бы ждал меня одну. Прихватив меня под руку, он, познакомив по пути меня с Дональдом Кэммеллом и его сексуальной подружкой–француженкой Мирьем, повёл меня показывать свой челсиевский каменный замок.

На четвёртом этаже была хозяйская спальня, освещаемая свечами, богато обставленная в марокканском стиле, с неимоверным количеством подушек, кистей, зеркал. В центре возвышалась кровать под балдахином. Представьте только тяжёлые бархатные занавеси, на пропускающие и лучик света, и вы сразу окажетесь в кромешной тьме. Постель манила своими серебристыми атласными простынями, подаренными Мику ко дню рождения Джанисом, его энергичным молодым поваром. Мик взял небольшую коробочку, привезённую им из Марокко, и открыл её. В ней лежали три колечка, и он предложил мне выбрать одно. Моё внимание привлекли звёзды и полумесяц, выгравированные в янтаре, на одном из них, мгновение, и оно, сверкнув в руке Мика, оказалось на моём среднем пальце. «Э», — подумала я,

«возможно, сегодня ночью спать мне не придётся»

Эту ночь я провела в постели Мика. Каждая романтически–настроенная девушка мечтает именно о таких чувствах и такой страсти. Я до сих пор помню вкус его поцелуя на своих губах. Как если бы ты вкусила от волшебного плода и никак не могла насытиться им, такие пылкие поцелуи можно было увидеть только в кино.

После этой ночи я переехала к нему. Мастер Дамиан со своей няней поселились на самом верху, в детской, где прежде жил сын Марианны Фейтфул, Николас. Мик любил детей, и считал, что дом без детей, это не дом.

— Думаю, ты нашла его под кустом шелковицы, — обыкновенно говорил мне Мик каждый раз, вглядываясь в ангельское личико моего сына и поглаживая златые колечки его волос.

Вечерами после романтического обеда в одном причудливом местечке «У м-ра Чавка», или в каком–нибудь безымянном, по дороге домой, мы совершали долгие прогулки по замечательным окрестностям Челси. Мика увлекала архитектура, и он мог часами говорить об исторических особенностях старинных замков и привлекающих своей затейливой архитектурой каретных сараев и конюшен. Он знал про них всё, когда построены, кем, для кого, кто из знаменитостей или художников жил в них. Особенно мне понравился его рассказ об одном художнике–прерафаэлисте, Данте Габриэле Розетти, как он держал диких коз и других зверей в своём доме.

Вернувшись домой, мы, открыв шампанское, слушали малоизвестные пластинки. Мику нравились Грэм Парсонс и Стивен Стиллз, а меня он подсадил на одного блюзового аккордеониста, Клифтона Шенье. Я смеялась до слёз, когда он пародировал для меня Джеймса Брауна, с лёгкостью скользя по полу через всю гостиную (я сама так никогда бы не смогла).