Одуванчик: Воспоминания свободного духа - [35]

Мне нравилось слушать, как у Эрика по крошечным фрагментам складывался этом замечательный альбом, нравилось присутствовать при записи, часто длящейся до самого рассвета. Помню, как–то мы все возвращались к Эрику из Лондона после одной такой ночной записи, я ехала с Бобби Уитлоком, одним из его музыкантов, он обкатывал свой, только что купленный, новенький Феррари. Солнце взошло буквально минуту назад, а Бобби разогнался по идущей через лес дороге до 130 миль в час. В глаза брызнули лучи света, высветившие утренний туман, расстелившийся впереди нас, и Феррари вырвался из–под контроля. Машина закружилась, думаю, не менее пяти раз, и затем выбросила нас на лесную лужайку, устланную мягким травяным ковром. Никогда я ещё не была так близко к концу. Мы не обмолвились ни словом, Бобби молча вывел Феррари снова на дорогу. Думаю, мы были похожи с ним на двух летучих мышей, только что вылетевших из Преисподней на яркий солнечный свет, когда вернулись домой, и мы подумали, что, наверное, это и есть бессмертие.

Я не пропустила ни одной репетиции, думаю, ребят слышно было в ближайшей деревне. В то время мне и в голову не могло прийти, что, живя в доме Эрика, я оказывалась частью той замечательной музыкальной истории.

Я просто была счастлива жить там

Я оказалась там единственной женщиной, поэтому взяла на себя заботы по кухне — неизменная вкусная запеканка из духовки. У меня был мой собственный рецепт из поваренной книги Ресторана Алисы, с ну–оччень большим количеством красного перца. Всегда в достатке был гашиш, чтобы можно было покурить, и от случая к случаю мадракс. «Мэнди», как ласково мы его звали, было снотворным, британский эквивалент нашего кваалюде, только более лёгкого. Однажды вечером, человек, который обычно снабжал нас гашишем и мэнди, привёз что–то особенное. Он называл его «китайскими белилами». Не думаю, чтобы кто–нибудь из нас пробовал до этого героин. Обычно говорили: «О, героин, это точно табу». Мы даже не знали, как много его надо брать.

После моего переезда к Эрику поутихла и окрашенная страстью драма между мною и Денни. Возвращаться я не собиралась, но Денни по–прежнему хотел быть рядом с нашим сыном, и мы решили, что на выходные Денни будет увозить Дамиана к себе, а на неделе он будет оставаться со мной в Хергвуд–Эдже. Хорошо помню ту пятницу, вечер; Дамиан в Лондоне с Денни, так что я могла не отказывать себе ни в чём. Дома был Эрик с друзьями, ну и я тоже. Они решили нырнуть и вдохнули белую пыль через свёрнутые в трубочку десятифунтовые банкноты, я тоже не отставала. Мы вчетвером устроились на диване, как раз напротив камина, скорее в каком–то коматозном, чем спящем состоянии. Помню, пыталась представить, что со мной может случиться худшего. Думала, вот теряю сына, и свою жизнь, думала о передозировке, но, что странно, ничто из этого меня не беспокоило. Даже языки пламени не могли заставить меня пошевелиться и встать с этого уютного дивана. Я была практически мертва. Ни за что больше, никогда, никто не заставит меня повторить это.

14 июля у Эрика отмечали день рождения Джима Гордона, барабанщика Dominos. Харрисоны, Джордж и Патти, приехали вместе, а Мик Джаггер — в своём искрящемся белом Бентли с откидным верхом. Помню, была поглощена чтением какой–то книги, когда он склонился надо мной и сказал:

«Какая же ты хорошенькая»

Вся залившись румянцем, я и могла произнести только, что–то вроде «спасибо», уткнувшись обратно в книгу.

Джордж накануне написал My Sweet Lord и предложил Эрику сыграть её. Они начали, к ним присоединились остальные. Создалось впечатление, словно музыка лилась с Небес. Кто–то зарядил шприц мескалином, который делает все звуки осязаемыми. Я начала улетать и подумала, не плохо бы позвонить Денни, и пожелать спокойной ночи сыну, пока я ещё способна набрать номер телефона. Я ушла в кабинет, соседнее с гостиной помещение, стены которого вибрировали в резонанс с My Sweet Lord, эхом разносящимся по всему дому. Я уже дозвонилась до Денни, когда в кабинет вошёл Мик и плотно прикрыл за собой дверь. Я сидела за письменным столом в огромном деревянном, с вырезанными на спинке гербами кресле. Мик, мягко ступая, подошёл и встал совсем близко ко мне. На нём были его любимые шерстяные, в чёрно–белых ромбах брюки и белая свободная рубашка. Я подняла глаза — передо мной колыхались, расплываясь и принимая причудливые очертания чёрно–белые пятна. Мик молча ждал, когда я же, наконец, соображу и положу трубку.

Напряжение росло.

— Ладно, мне пора, пока, — внезапно я сказала Денни.

Мик недавно, не прошло и нескольких месяцев, сыграл главную роль в фильме Дональда Кэммелла Performance, ему всего двадцать шесть, и он на вершине своего невероятного оглушительного великолепия.

Действие мескалина было к этому времени уже максимальным и ожидание поцелуя стало невыносимым. Мик прижал меня к стене и подарил мне такой страстный поцелуй, о каком остальные могли только мечтать. Захваченные романтическим порывом, слившись в долгом поцелуе, мы медленно начали сползать вдоль стены. К тому времени, как мы достигли пола, звуки My Sweet Lord буквально источали стены кабинета. Я была оглушена, ошеломлена моментом.