Однополчане - [26]
— Жив!.. Понесем ко мне…
Спустя час Чугунов лежал на диване в маленькой комнате небольшого домика на самой окраине города. В сознание комиссар не приходил. Женщины, подобравшие летчика в лесу, хлопотали около него.
— Анна, надо спирту или водки достать, — сказала одна.
— Хорошо, я постараюсь, — ответила та, которую звали Анной.
В это время открылась дверь, вошла девушка.
— Мама, кто это? — испуганно спросила она.
— Наш летчик, мы с тетей Аней в овраге его нашли…
— К Константинову пришли гости, как же быть? Надо перенести раненого в другое место.
Женщина выпрямилась и гневно посмотрела на дочь.
— Семье Банниковых в своем доме бояться нечего! — и тише: — Попроси у Константинова водки. Иди…
— Мама, а если я скажу Константинову? Он, может быть, поможет?
— Я не верю ему, Таня.
— Но он же наш!
— Сейчас не время спорить. Иди и делай то, что тебе сказано.
Девушка вышла. Через несколько секунд в соседней комнате раздался звон стаканов и мужской голос:
— Артиллерист! — громко произнес мужской голос. — Выпьем за Татьяну Банникову, за нашу встречу.
Зазвенели струны гитары, пьяный голос повторял:
Женщины переглянулись и вновь склонились над раненым летчиком.
— А ведь не молоденький, видно, начальник.
Вошла Таня.
— Берите скорее, — она передала матери термос. — Это спирт разведенный, а я побегу в мастерские, врача позову.
— Таня, Аня с тобой пойдет. Здесь я сама справлюсь. Будьте осторожны, — предупредила мать.
Она разжала крепко стиснутые зубы летчика. Раненый открыл глаза. Мутным взглядом он окинул Банникову, пошевелил губами, пытаясь что-то сказать. Женщина влила ему в рот несколько капель спирта. Струйка крови изо рта красной нитью потянулась к подбородку.
— Мне осталось… — комиссар не договорил, закашлялся и захлебнулся кровью.
Банникова вытерла ему губы, положила под голову подушку.
— Скажите, где я? — спросил Чугунов.
— У своих…
— Наши с севера близко подошли к Харькову. От Москвы немцев отогнали… — и умолк.
Женщина ловила каждое слово летчика. Она знала, что рассказы о гибели Красной Армии, которыми немцы их пичкали, — сплошная ложь.
Кто-то решительным рывком распахнул дверь. Банникова обернулась, попыталась загородить собой раненого.
Вошедший, покачиваясь, удивленно смотрел то на раненого, то на Банникову.
Она тихо спросила:
— Что вам нужно, Константинов? Вы видите — раненый. Уходите! Дайте ему спокойно умереть.
Константинов вынул трубку изо рта и, неуверенно шагнул вперед, стараясь рассмотреть лицо раненого.
— Наш летчик, — прошептал он.
Сдерживая гнев, Банникова продолжала:
— Да, наш летчик. Ему осталось жить считанные минуты. Он честно умирает за Родину. Не то, что ты…
— Ко мне собрались друзья-инвалиды, утром мы уходим искать партизан. Но и здесь мы помогаем своим. Кто в воскресенье на базаре разбросал листовки? Артиллерист и я. Почему же вы не верите мне…
Раненый чуть приоткрыл глаза. Комната была освещена плохо. Очертания предметов, людей расплывались. Но человека, склонившегося над ним, комиссар узнал.
— Как ты сюда попал? — прошептал он.
— Товарищ комиссар? — растерянно проговорил Константинов и, нагнувшись к умирающему, торопливо заговорил: — Не по своей воле… Вот… — и он показал на обрубок левой руки, висевший на грязном бинте.
Комиссар молчал. Взгляд его был тяжелым, обвиняющим.
Константинов всхлипнул, повернулся к Банниковой:
— Скажите, что же делать, как помочь комиссару, он же меня спас!..
Банникова молчала. Что могла сказать она вот так сразу, да еще человеку, которому не верила. Константинов решительно шагнул к дверям.
— Куда вы? — воскликнула Банникова.
— Переверну весь Харьков, но комиссара спасу, — и Константинов выбежал на улицу.
Раненому становилось все хуже и хуже. Но он боролся со смертью и все пытался что-то сказать Банниковой. Она склонялась к самому его лицу и спрашивала.
— Что? Что?
С усилием летчик прошептал:
— Письмо… Я продиктую. Жена и дети в Тамбове…
Женщина торопливо нашла бумагу и карандаш, приготовилась писать.
Летчик долго молчал, лицо заострилось, казалось, он мертв. Но вот снова комиссар открыл глаза. «Какая же воля должна быть у этого человека. Какая железная воля у наших людей! — подумала Банникова. — Человек не уйдет из жизни, пока не сделает того, что должен, что необходимо ему сделать».
Комиссар сквозь запекшиеся губы проговорил:
— Дети мои… Я ранен тяжело…
Банникова торопливо записывала. Голос комиссара прерывался. Он выталкивал слова о трудом, многое недоговаривал. Но Банникова догадывалась, что он хотел сказать, и поспешно записывала.
«Люди подобрали меня в лесу. Они сделали все, чтобы я жил. Петя и Вера, слушайте и любите свою мать. Как вам в жизни тяжело ни будет, никогда не опускайте руки, ищите выхода. Вырастете большие, дорожите Родиной, любите жизнь. Помните… — это было последнее, что сказал комиссар.
Стараясь удержать рыдания, Банникова закрыла комиссару глаза. Когда вернулись Таня и Анна, Банникова все так же недвижно сидела у кровати.
— Мама, — бросилась к ней Таня, — сейчас профессор… — и осеклась, увидев мертвого комиссара.
Немного позже пришел Константинов с врачом…
К вечеру следующего дня комиссара положили в гроб, убрали зеленью. Константинов стоял у изголовья, осунувшийся, бледный. Банниковы сидели рядом, не сводя с комиссара глаз. Это было последнее прощание с человеком, который стал им дорог.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге четыре повести. «Далеко от войны» — это своего рода литературная хроника из жизни курсантов пехотного училища периода Великой Отечественной войны. Она написана как бы в трех временных измерениях, с отступлениями в прошлое и взглядом в будущее, что дает возможность проследить фронтовые судьбы ее героев. «Тройной заслон» посвящен защитникам Кавказа, где горный перевал возведен в символ — водораздел добра и зла. В повестях «Пять тысяч миль до надежды» и «Ветер удачи» речь идет о верности юношеской мечте и неискушенном детском отношении к искусству и жизни.
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
В книге активный участник Великой Отечественной войны, ветеран Военно-Морского Флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев рассказывает о суровых годах войны, огонь которой опалил его в битве под Москвой и боях в Заполярье, на Северном флоте. Рассказывая о послевоенном времени, автор повествует о своей флотской службе, которую он завершил на Черноморском флоте в должности заместителя командующего ЧФ — начальника тыла флота. В настоящее время МЛ. Бочкарев возглавляет совет ветеранов-защитников Москвы (г.
Книга документальна. В нее вошли повесть об уникальном подполье в годы войны на Брянщине «У самого логова», цикл новелл о героях незримого фронта под общим названием «Их имена хранила тайна», а также серия рассказов «Без страха и упрека» — о людях подвига и чести — наших современниках.
Роман Робера Мерля «Уик-энд на берегу океана», удостоенный Гонкуровской премии, построен на автобиографическом материале и описывает превратности солдатской жизни. Эта книга — рассказ о трагических днях Дюнкерка, небольшого приморского городка на севере Франции, в жизнь которого так безжалостно ворвалась война. И оказалось, что для большинства французских солдат больше нет ни прошлого, ни будущего, ни надежд, а есть только страх, разрушение и хаос, в котором даже миг смерти становится неразличим.